Андрей Карплюк
"История про гарного хлопца из России и стюардессу Люфтганзы"

   Он был обычным русским парнем. Точнее – гарным хлопцем, проживающим в России. Но это не так важно – главное, что душа у него была открытой и доброй.
   А она была стюардессой «Люфтганзы». Это такая немецкая авиакомпания, если кто не знает. А еще она была очень красивой, но строгой. И, как и все немцы, любила во всем порядок.
   И вот однажды так случилось, что он летел в командировку в Германию, а она как раз обслуживала этот рейс.
   Она очень добросовестно исполняла свои обязанности – постоянно предлагала ему минералку или сок, а, если он просил, давала даже виски, не говоря уже про вино. У них на «Люфтганзе» все эти напитки есть – в таких маленьких бутылочках, специально для полета.
   В общем, так у нее мило получалось, что, если бы она была русской стюардессой, то это, наверняка, значило бы, что она хочет обратить на себя ваше внимание. Но не забывайте, что она была немкой, и поэтому была внимательна с каждым пассажиром, даже с тем старичком из первого салона, который все время был чем-то недоволен.
   Полет проходил нормально где-то на высоте десять тысяч метров. И он подумал - интересно, а сколько еще осталось лететь. Но поскольку часов у него не было, он решил взглянуть на экранчик мобильного телефона. Правда, пользоваться мобильными в полете было строго запрещено, но если гарный хлопец просто посмотрит на часы – разве это пользоваться?
   Но, к сожалению, стюардесса «Люфтганзы», пусть даже очень красивая, думала по-другому. И поэтому, когда, проходя мимо, она заметила это, то остановилась и стала его журить – то ли по-немецки, то ли по-английски (он не знал ни того, ни другого), но очень строго.
   Конечно, любой обычный русский парень по такому случаю сразу бы нахамил и послал ее в самый дальний конец самолета. Но ведь она была очень красивая, а он с открытой доброй душой. И поэтому он лишь стал виновато хлопать глазами, а потом сложил бровки домиком и приобрел такой покаянный вид, что даже строгая немецкая красавица поняла, что он больше не будет.
   Она даже ему улыбнулась. Конечно, этим она не хотела сказать, что вы - такой интересный мужчина! Скорее, ее улыбка значила – мы, дескать, очень рады приветствовать вас на борту нашего самолета, но он почему-то подумал о первом и попросил ее наклониться.
   И она сделала это – вдруг пассажир хочет попросить мешочек (ну, сами знаете для чего) и стесняется, чтобы другие слышали о его проблеме. Но когда, ее лицо оказалось совсем рядом, он просто нежно поцеловал ее в щечку.
   На этот раз она ничего не сказала, а, зардевшись, сразу убежала, и до конца полета он ее больше не видел.
   А когда самолет совершил мягкую посадку, до того как пассажиры начали выходить, в салон зашло трое полицейских.
   Он подумал, что им поступил сигнал о каком-то пособнике Бен Ладена, но они вдруг прошли прямой наводкой к нему и так вежливо, но твердо сказали: «- Гражданин, пройдемте (по-немецки, конечно)».
   Двое стражей порядка взяли его под руки, а третий понес следом его чемодан. А когда они уже выходили на трап, в глубине салона он увидел ее. Она виновато опустила глаза, и он понял, кто попросил вызвать полицию. Но совсем на нее не обиделся – ведь в правилах полета не написано, что стюардесс «Люфтганзы» можно целовать, а, значит, ситуация сложилась явно нештатная.
   Он даже подумал, что ему крупно повезло. В конце концов, ведь далеко не каждому случается быть арестованным в Германии – так что, будет, что рассказать по возвращении (года через три).
   Его привезли в полицейский участок - накормили, блин!!! А потом появился какой-то человек в штатском и сказал: «- Завтра есть съюд, йа бить ваш адвокат, вас защищьять – русский знать».
   «- Простите, а в чем меня обвиняют-то?» - поинтересовался он.
   «- Йа русский знать? - В Москоу бъевать», - ответил адвокат, и он больше ничего не стал спрашивать.
   Он просто лег спать, и даже не подозревал, что о его аресте написала вся либеральная пресса, поэтому, когда на следующий день его привезли к зданию суда, там уже митинговали сотни антиглобалистов и представители секс-меньшинств, а сам зал, где должно было проходить заседание, был под завязку набит журналистами.
   Единственное слово, которое он смог понять из разговора адвоката с прокурором и судьей, было «Люфтганза». Но вот судья ударил специальным молоточком, что-то торжественно произнес, двери открылись, и в зал вошла она.
   Вместо летной формы на ней было светлое платье, а волосы, собранные в полете в хвостик, распущены – и от этого она была еще красивее.
   Она медленно и величаво шла по проходу, и меньше всего походила на главную свидетельницу, или, тем более, потерпевшую. Скорее, так королевы идут к своему трону.
   Он смотрел на нее, открыв рот и забыв про все на свете.
   Но когда она села на специально отведенное для нее место, адвокат потревожил его.
   «- Вы иё целовайт?»
   Конечно, любой русский, который даже не любит быстрой езды, в такой ситуации, не моргнув глазом, сказал бы - нет, я ее, вообще, первый раз вижу, и, естественно, был бы сразу отпущен. Но наш хлопец был не просто гарным, но еще и влюбленным и поэтому не мог предать свои чувства.
   «Да, ее, - зачарованно молвил он, а потом добавил, - но, чтобы быть совсем точным, мне необходимо посмотреть – нет ли у нее на левой щеке маленькой родинки».
   Естественно, он схитрил - ему просто хотелось еще раз вдохнуть аромат ее духов, но немцы решили, что в таком деле, действительно, нужна точность, ведь они очень ценят это качество, и судья попросил ее подойти к подсудимому.
   Когда же она сделала это, он нежно обнял ее за плечи, прижал к себе и поцеловал в самые губы, а она ответили тем же.
   И они даже не слышали, как все дружно закричали по-немецки «ура!», а адвокат стал делать важные заявления для прессы: «Йа-йа!!! Йа доказать: спасибо сказать – немецкий не знать – в щечку целовать!»
   Наверное, он имел ввиду, что, если ты не знаешь немецкого языка, то ничего страшного не будет в том, если в знак благодарности поцелуешь стюардессу «Люфтганзы» в щечку. Хотя, на самом деле, все дело в любви. «Большая любовь – ей не страшны испытания, она неисчерпаема, никогда не увядает – ты моя большая любовь!» - поет маленький итальянский певец Пупо.
   Все уже давно разошлись, а они все никак не могли оторваться друг от друга. Наконец, в зал вошла уборщица и, показывая на дверь, сказал «биттэ-биттэ». Скорее всего, ее коллега из России перевела бы это примерно так: «Ишь, бесстыжие, нашли где целоваться! А ну, живо отсюда – мне полы мыть надо!»
   И они ушли, а потом, может даже, поженились. И она стала стюардессой «Аэрофлота», или, скорей всего, он – гарным хлопцем, проживающим в Германии. Не знаю. Но то, что они не ограничились одним только поцелуем – это точно.