Игорь Даровский "Воспоминания воспоминаний или мемуары коня"

   Я проснулся утром оттого, что у меня зачесались копыта. Нонсенс какой-то. Обычно копыта у меня утром не чесались. Может быть, во вчерашнем сене было слишком много консервантов или та трава, которую я курил во вторник начала действовать. Та дурман-трава была из запасов самого короля, поэтому в её качестве сомневаться не приходилось. Короля сновидений, я имею в виду. Да хотя чего я вам это говорю, вы же всё сами понимаете…
   В нашем королевстве всё было предельно просто: все сновидения, все жители и даже случайные путники, которые иногда доходили до такого уровня просветления, что могли оказаться в наших землях, контролировались королём. Всё остальное тоже контролировалось королём. Даже я. Хотя простите мне мою невежливость. Я забыл представиться. Меня зовут Серый. И я…конь.
   Эти смертные, да и остальные, кто иногда захаживает к нам на ночной огонёк, очень привередливы, они даже не запоминают все эти прекрасные сновидения, что посылает им наш король, они забывают нас, свои ночные воспоминания и, просыпаясь, помнят лишь какие-то обрывки этих ночных приключений, а кто вообще ничего. Таких типов король сразу вносил в чёрный список. Тех, кто меньше всего запоминал, чаще других мучили кошмары. То есть я. Потому что я очень часто работал в кошмарах. Такая у меня робота. Кто-то ведь должен это делать. Почти всегда мы работали в паре с одним рыцарем, то, что он был ифритом ни в коей мере не умаляло его способностей, наоборот, мы с ним могли делать такие вещи…Когда я просматривал запись этих кошмаров у меня самого мороз по коже шёл. Он залезал мне на спину, гремя доспехами, и ругался на каком-то иностранном языке. А потом мы неслись в чей-то сон. Бывали разы, когда я нёс в зубах его голову. Это было хорошее время, очень хорошее. Жаль, что оно прошло…
   Король отправил меня на пенсию после одного инцидента. Однажды мне пришлось работать в паре с другим. Это был нервный психиатр, который не знал очень много, и постоянно путал свои реплики в наших кошмарах. Пришлось вообще убрать ему слова, потому что из-за него люди перестали бояться наших кошмаров и стали просыпаться не в холодном путу от своего страшного крика, а от хохота, держась за живот. Не солидно как-то получалось. Так вот, король взял, да и убрал ему слова. Тогда снова всё стало на свои места. Мы преследовали людей по голой пустыне, этот докторишка брал копьё на перевес, опускал забрало, а моя грива развевалась в такт моему галопу…Это был просто фурор. Весь город жил в страхе, ожидая ночи. Люди перестали говорить друг с другом. Мы хорошо делали свою работу, а этот психиатр, кстати, он в том городишке и жил, начал получать неплохие деньги от своих клиентов, которых сам же и доводил до такого состояния…Ну, а потом появился этот придурок, и всё закрутилось. Он вытянул меня из сна, с помощью своего старинного бабушкиного средства. Хотя я и хорошо повеселился в этом людской мире, иногда нам кошмарам тоже нужен отпуск. Потом мы подружились, было тяжело с ним расставаться…И тогда у меня появилась эта тоска.
   Иногда я снюсь ему. Мы мило проводим время и вспоминаем свою молодость. Время здесь идёт совсем иначе и мне кажется, что мне уже недолго осталось являться ему в снах. Теперь он часто встаёт ночью, плохо спит, наш разговор проходит отрывками и не приносит такого удовольствия, как раньше…Он становится ближе к небу.
   После того, как я подружился с человеком, король сновидений перестал доверять мне работу в кошмарах. Я перебивался разными второсортными специальностями: был даже в упряжке Деда Мороза в детских снах. Скажу вам работать мне, чистокровному скакуну, каким-то рогатым оленем, не было очень приятно. Причём эти накладные рога так натирали голову, что приходилось смазывать её мазью. Но что делать, нужно хоть как-то поддерживать практику. А недавно он предложил мне написать книгу о себе. О своих приключениях. О том, что я пережил. Ну, в общем, обо всём, что я хочу. Что-то вроде мемуаров…И что бы вы думали? Мне понравилась эта идея: теперь я сижу в соломенном кресле, оно гнётся под моей тяжестью, а я иногда отгрызаю от него по кусочку. Правда, держать копытами перо не очень удобно, поэтому король выделил мне в помощь птицу-секретаря. Я надиктовую ей текст, а она записывает его в большую тетрадь, которую она стащила у одного китайца…
   Я сам себе удивляюсь. Оказывается у меня столько воспоминаний, что они льются из меня нескончаемым потоком и птица-секретарь иногда просит у меня тайм-аут. Тогда я забрасываю за спину свою гриву, достаю старую добрую травку, скручиваю себе маленькую сигаретку и курю. Тогда воспоминаний становится ещё больше, но они уже не так волнуют меня. За последнее время птица тоже пристрастилась к травке, поэтому я стал называть её Кумара. От слова «кумар». Она не обижается. Разве на правду можно обижаться?
   Король теперь приходит ко мне на чай и слушает очередную историю, которая когда-либо приключилась со мной. Ему нравится. Он так заливисто смеётся, что маки на моём заднем дворе увядают и склоняют голову к земле. Это не нравится мне, но с особами королевской крови нужно быть осторожнее. А пара маков это ещё не повод чтобы пустить голубую кровь. Мои истории заставляют его хотя бы на одну ночь забыть насылать кошмары на людей из чёрного списка, а так как он ходит ко мне уже пять ночей подряд, смею надеяться, что люди спали спокойно уже почти неделю. А как же хорошие сны, спросите вы? Хорошие сны приходят сами. Их никто не направляет. Добро само стремится к людям…
   Сегодня он тоже должен прийти. Я даже заварил чаю: Кумара принесла мне из лесу немного заварки. Моя закончилась примерно три сна назад. И у меня ни как не доходили копыта пополнить её запасы. Ой, я, кажется, слышу его шаги… Пойду открою дверь. Он любит, когда хозяин встречает его лично…
- Добрый вечер, ваше величество, - сказал я, распахнув дверь.
- Добрый, Серый, добрый, - король зашёл в комнату и привычным движением бросил на кровать свою пурпурную мантию. – Как приятно у тебя здесь пахнет.
- Это чай. Кумара принесла заварки из лесу.
- От лешего, что ли?
- От него самого, ваше величество.
- Называй меня Морфей, - подобрела особа королевской крови. – Ты намного старше меня, да и мы с тобой уже знакомы сто лет…
- Как скажите, ваше…Морфей, - заржал я и потом смущённо спрятал морду в заварник. – Простите…
- Ничего, с кем не бывает, - сказал он и налил в чашку себе пахучей жидкости. – Как успехи сегодня? Да, и ты должен дорассказывать мне предыдущую историю. Вчера ты закончил на самом интересном месте. И мне уже нужно заняться кошмарами. Ты меня уже несколько дней завлекаешь своими историями, я уже и забыл про свои непосредственные обязанности.
- Конечно, Морфей, - я тряхнул ушами. Я всегда тряс ушами, когда начинал что-то рассказывать. Это придавало мне бодрости. – Только Кумара сейчас приготовит всё для записи.
   Птица села возле меня и выдернула перо из своего хвоста. Окунула его в синие чернила, что стояли возле заварника, открыла китайскую тетрадь, нашла место, на котором остановилась вчера, и приготовилась писать. Я же неспешно отпил чаю, немного промочить горло не мешало бы, рассказывать придётся сегодня всю ночь. Нужно быть готовым. Хоть начинай спортом заниматься, бегать вокруг клумбы по утрам или бросать пить самогон. Не знаю: стоит ли что-либо в этой жизни таких жертв?
   Когда я был ещё жеребёнком, а это было очень давно, мне хотелось разгадать знак бесконечности, а когда я вырос, то бросил эту затею. Сейчас бесконечность осталась только в отражении моих зрачков. И иногда она просматривается сквозь клубы дыма моей трубки. И я не знаю: зачем я это говорю или думаю. Я не знаю: почему я ещё помню эти свои детские мечты. Может быть, это всё из-за тоски, которая появилась у меня последнее время. Я уже подумывал даже дать ей имя. Я понял, что мне действительно надоело работать в кошмарах, мне надоело пугать людей. Мне стала противно делать свою работу, и я благодарен королю, что снял меня с этой должности. Наверное, через некоторое время я и сам бы ушёл. Мемуары очень помогают. Я стал сентиментален и, наконец, я понял слова моего отца, который сказал, что когда-нибудь я его пойму…
- Серый, я жду, - в голосе короля пробивались просительные нотки…
- Да, да, Морфей, - я глубоко вздохнул и почесал копытом за ухом. – Так на чём я остановился?

Окончание истории, которая вчера оборвалась на самом интересном месте.

   Как вы помните, Морфей, вчера я остановился на том, что Руслан подскакал к голове, и она начала отвечать ему в очень неприглядном для такой приличной головы тоне. Вы знаете, даже я не ожидал от этого куска мяса такой прыти...
- Серый, - Руслан погладил меня по голове. – Ну, что будем делать с этой хамкой?
- Казнить, нельзя помиловать, - сказал я и снова заржал.
- Ты запятую, где поставил? – не понял меня Руслан и почесал репу.
- Сам думай, - я посмотрел на поле, которое было усеяно трупами предыдущих посетителей.
   Мне почему-то всегда приходилось работать с придурками. Так уж повелось, что все мои партнёры: будь-то времена, когда я ещё не был дворцовым конём или уже когда пользовался большим влиянием, были не очень умны. Всё приходилось делать за них. Даже думать. Зато мечами махать, вот то они были горазды. Подвиги и другие мелочи просто шли за ними по пятам. Они отбивались от славы, а она всё равно липла к ним, они пытались даже обливаться по утрам холодной водой, чтобы отпугнуть её, но им сказали, что от этого они становятся ещё сильнее, и они перестали это делать. Доспехи и так трещали по швам.
- Эй, голова, - очень умно закричал Руслан. – Ты дашь мне пройти или нет?
- Нет, - не менее умно продолжила этот милый диалог она.
- Нет? – очень умно, сдержанно, но с угрозой спросил Руслан.
- Нет, - очень умно, сдержанно, но с угрозой ответила голова.
- Тогда мне придётся прибегнуть к другим мерам! – сказал он.
- К каким? – в голосе головы послышались нотки недоумения. Видимо она не привыкла к таким поворотам сюжета.
- Больше дела, - сказал я, - Все беды у людей из-за того, что они слишком много болтают.
- Не мешай, - сказал Руслан и сунул мне кусок сахара. Аргумент заставил меня замолчать. – У меня всё под контролем.
- Не сомневаюсь, - буркнул я, жуя сахар, - супермен…
- Давай сделаем так, - закричал Руслан, - если ты отгадаешь мою загадку, то я убью тебя, а если не угадаешь, то ты дашь мне проехать…
- Хорошо, - засмеялась голова, - договорились…
- Кто утром ходит на четырёх лапах, днём на двух, а вечером на трёх? – загадочным голосом произнёс Руслан.
- Идиот, - зашептал я, - ты бы ещё спросил как слово «мама» пишется. То ж загадка для детского сада…
   Голова задымилась, наверное, она думала. Я смотрел, как она ворочается из стороны в сторону и пытается придумать ответ.
- У тебя осталась та травка, что мы засушили зимой? – спросил я. – Ты же брал её с собой.
- Да, - Руслан скрутил для меня сигаретку. Я подкурил от копыта. – Класс, - я посмотрел на дымящуюся голову. – Она так год будет думать. Сможешь пока зарисовать пейзаж с разного ракурса. Так сказать пленэр.
- Не умничай, - Руслан поправил меч и посмотрел на голову.
- Почему нужно создавать сложности, - я выпустил струя дыма. – Нельзя подойти и срубить этой голове голову?
- Можно, но это не интересно. Герои так не поступают…
- Зеркальце дать? - спросил я.
- У меня есть, - сказал Руслан и чуть приподнял щит, потом он поправил шлем, который чуть съехал вбок.
- Человек! – закричала голова. – Человек, человек, - она просто готова была плясать от радости.
- Идиот, я же говорил, что загадка для детского сада…Сфинкс недобитый.
- Теперь придётся тебя убить, - сказал Руслан голове и хлестнул меня плёткой. – Давай, Серый, на полном скаку…
- Всё я, - сказал я и бросился вперёд, - Даже докурить не дают…
- Я тебе потом вагонетку травки привезу и бочку хмеля прикачу, - перекрикивал ветер Руслан…- Только не подведи…
- Да договорились, договорились, - я жевал уздечку и тяжело дышал. Курение и выпивка не шли мне на пользу…
- Аааа, - закричала голова, - убивают, режут, изверги…
- Поздно гражданочка, - Руслан был явно настроен серьёзно.
   Мы подскакали к голове на полном скаку. Она пыталась плеваться и отбиваться языком, но Руслан быстро приколол её язык к уху. Голова что-то мямлила, но не мы не могли разобрать ни слова.
- Что она хочет? – спросил меня Руслан.
- Не знаю, - сказал я, - но она плачет, больно ей…
   Руслан не был садистом, просто иногда нельзя поступать по-другому.
- Слушай, голова, - сказал он, - если я отпущу тебя, ты обещаешь вести себя хорошо? Поворочайся, если согласна…
   Голова активно заворочалась. Земля заходила ходуном. Слюной, которая вытекала у неё изо рта, можно было бы захлебнуться. Я отошёл подальше от этого мокрого ручья.
- Ты доверяешь ей? - спросил я Руслана.
- А что делать. Всё отношения основываются на доверии.
- А если она будет нас снова обижать?
- Тогда я сделаю ей кубинский галстук.
- Я покоен, - я нагнулся и пощипал немного травы. Трава была противная до нельзя.
   Руслан подошёл поближе к голове и освободил её язык, вытер меч о траву и отошёл на несколько шагов.
- Все меня обижают, - запричитала голова. – Только вам слово плохое скажи, вы сразу дерётесь, язык прикалываете к уху. Ужас какой-то. Братец меня совсем замучил этой работой.
- А ты никогда не пробовала говорить приветливо? – спросил Руслан. – Когда говоришь нормально, то есть маленький шанс, что твой оппонент ответит тебе тем же. Кстати, как зовут твоего братца?
- Моего братца зовут Кощей…а, тьфу, совсем на холодной земле засиделась. Кощей – это мой дядя. А братец – Черномор.
- Слушай, - прошептал я а ухо Руслану, - то не тот парень, что похитил Белоснежку?
- Нет, Белоснежку он не похищал. Она сама ему на шею бросалась, даже царевича какого-то отшила…, - сказал Руслан. – Черномор украл мою Людмилу.
- Какую Людмилу? – спросил я. – Я думал, мы просто так в поход поехали. А оказывается всё из-за твоей бабы!
- Ну, прости, - зашептал Руслан, - прости. Я же знал, что если скажу тебе сразу, ты не согласишься…
- Всё эти бабы портят. Я думал в мужской компании в поход, а ты …Людмила. Ну, партнёр, так дела не делаются…
- Я вам не мешаю? – спросила голова.
- А что, если мы скажем «да», то ты исчезнешь? – спросил я.
- Нет, наверное, - неуверенно сказала она.
- Тогда нет. Ты нам абсолютно не мешаешь. Мы уже даже привыкли к твоей компании…
- Расскажи нам о своём брате поподробнее, - попросил Руслан.
- О моём брате, - голова ухмыльнулась. – Про этого гада я вам могу многое рассказать…

Рассказ наглой головы о своём младшем братце:

   Ещё в детстве, когда мой брат учился в школе волшебников, ну знаете такой, типа Хогсвартса (В те времена все учреждения были такого типа, это называлось «Равнение на Запад») он прослыл среди своих сверстников грубияном. Возможно, тогда и появилось у него это маниакальное стремление: красть девушек. Начинал он с резиновых манекенов, на которых отрабатывались их уроки по травоведению, но потом перешёл и на настоящих жертв. Не было в школе ни одного человека, который бы его любил, не было ни одной девушки, которая бы хотела провести с ним время и пригласить его на «белый танец» и чашечку пунша. Дружил он только со своим сизым вороном, которого он называл просто – «Ворон». Они любили вечерами сидеть на прокуренной верхушке главной башни (обычно там сидели или драконы или учителя, курили травку, которую разводили мантикоры возле своего загона) и смотреть на кашляющий закат (закат уже так привык к дыму, что кашлял независимо от того: был дым или нет. У него это уже было хроническим заболеванием). Черномор поглаживал свою окладистую бороду, которую он ласково называл «покладистой» и отпускал шутки о старике Хоттабыче. Ворон хрипло смеялся и хлопал крыльями от удовольствия. Черномор знал Хоттабыча ещё по детскому саду, можно сказать они начинали из одной бутылки. Лишь потом их дороги разошлись – один поехал на восток, а другой на широкие просторы черноморских степей…

- Я не помню, когда Хоттабыч приезжал к нам последний раз, - голова задумалась, - или в прошлом веке или в начале этого. Я ещё вроде был с ногами, или нет? Не помню, - голова махнула ухом, - точно помню, что у него на водку бороды не хватило и пришлось за каким-то заморским бальзамом посылать, чтобы заново волосы отрастить…Смеху было, - голова зашаталась и открыла рот, пытаясь рассмеяться.
- Ты не отвлекайся, - грозно сказал Руслан. – Рассказывай только самое главное…
- А мне понравилось, - заржал я, - сколько ж это выпить нужно было, чтобы забыть были ноги или нет. Может ты, Голова, ещё и в сборную по бегу запишешься. Тебе выдают водку, а ты медали брать будешь? – я снова заржал…
- А ты по шахматам запишись, больно умный, - обиженно сказала голова.
- Я уже там давно, - сказал я, думаю вот ещё в сборную по плаванью записаться. Да говорят, что четырьмя ногами грести нельзя…
- Ладно, ладно…рассказывай, - Руслан осуждающе посмотрел на меня и сунул мне ещё один кусок сахара. Я заткнулся. Голова продолжила:

   Мой брат учился очень хорошо, он был одним из лучших учеников, и учителя часто ставили его в пример другим. Причём по всем предметам, из года в год и иногда даже не за дело, а так, по инерции. Они просто привыкли, что он учится хорошо, а он привык, что он всегда должен знать урок и к похвалам учителей относился как к чему-то совершенно естественному. Но чем больше его уважали учителя, тем меньше (что в принципе не удивительно) его любили одноклассники, и тем больше он становился замкнутым и агрессивным. Он замыкался в себе и расцветал только на уроках, прекрасным лебедем, сжатым розовым бутоном, он возносился к звёздам правильными ответами и верными заклинаниями. А потом снова уходил в себя и свои книги. Он даже пропустил момент, когда у него начала расти борода, пока как-то утром не наступил на неё. С его маленьким ростом и этой пятиметровой бородой он производил комическое впечатление. Одноклассники прозвали его «Дедом морозом», а Ворона – «Снегурочкой». Он за это обозлился на них всех ещё больше. С тех пор он не любил праздники нового года. У его одноклассников была любимая шалость: они приклеивали кончик бороды Черномора к ножке кровати, стула или любой другой мебели – всё это делалось ночью, пока несчастный мальчик спал. Утром же, совершая понятный всем моцион, он нёс с собой в ванную брызги пенистого смеха и шум падающей мебели и бьющейся посуды. С той поры у него выработалась привычка – поутру проверять свою бороду и его уже не удавалось застать врасплох. Он носил бороду в заплечной сумке, учебники в обеих руках. Чернильницу всегда носил Ворон.
   На четвёртом курсе он первый раз решил взяться за дело серьёзно. Операцию он назвал «Хрусталь и Гроб», вообще-то он хотел назвать её операция «Х», но передумал (во избежания путаницы в своих же кодовых названиях). После небольшой физическо-психическо-морально-этнически-волшебной подготовки он отправился в путь. В школе как раз были каникулы, но он не поехал домой, а отправился в Заповедник, где находилась мёртвая царевна под видом колдовской практики. Получить нужные подписи ему, лучшему ученику школы, не составило большого труда…

Операция «Хрусталь и Гроб», под кодовым названием «Х»

   Черномор давно мечтал о мёртвой царевне, которая в целости и сохранности хранилась в хрустальном гробу в горной пещере Заповедника. Он собирал её фотографии в маленьком личном дневнике, который хранил под подушкой и знал адрес её Интернет – сайта. Забытая рекламой и телевизором она была забыта и погребена под грудой воспоминаний о былой любви. Правда, народ поговаривал, что к ней иногда заходили заезжие принцы, царевичи и королевичи. Да и гномы из самой главной Корпорации на днях почтили её своим присутствием – о них ходили разные слухи, некоторые были очень даже неприятными: народ поговаривал, что именно они отправили царевну на тот свет, чтобы расширить сферы своего бизнеса и на тот свет…, но всё это были непроверенные слухи, а Черномор привык доверять только тому, что видели его собственные глаза и слышали собственные уши.
   До заповедника он долетел на знакомом драконе всего лишь за маленький мешочек травки (этот мешочек ему дала мантикора за правильно выполненное домашнее задание по травоведению). Протянув охраннику, подписанное направление он довольно вдохнул горный воздух. Солнце уже садилось и нужно было торопится, чтобы не заночевать под открытым небом. Охранник вернул ему документы:
- Надолго к нам, мастер?
- Я ещё не мастер, я только ученик, - поправил его Черномор, - на несколько дней. Ворон прокаркал подтверждающе.
- Приятного вам времяпрепровождения. С нашими правилами вы знакомы?
- Не пить, не курить? Девушек с собой не проносить, в карты на деньги со сказочными существами не играть?
- И не кормить, - довольно улыбнулся охранник.
- Ладно, как скажите, - он забрал свою сумку из жерла рентгеновской камеры. – До встречи…И кстати, где тут можно переночевать?
- Везде, - улыбнулся охранник, - где рискнёте…
   Он шёл уже несколько часов, горы, которые казались такими близкими, теперь с каждым шагом казались всё дальше. Ворон летел над ним и указывал самый безопасный путь. Деревья приветливо расступались перед ним, а сучья предусмотрительно исчезали с его пути. Видно было, что это место знакомо с магией не понаслышке. Внезапно горы навалились на них всей своей массой. Они стояли перед указателем:


   Нужное им направление было прямо по курсу и они, радостно вздохнув, приступили к подъёму. Черномор пожалел, что пренебрегал гимнастикой. Пот катился с него градом, а мокрая одежда неприятно липла к телу. Каждый метр подъёма давался с таким же трудом, как каждый удар топора по полену Папы Карло.


   Указатель действовал успокаивающе. Черномор повернул голову в сторону, указанную стрелкой и увидел неоновые огни рекламной вывески. По их пути уже начинали гореть маленькие лампочки, вмонтированные в гору, видно было, что заповедник существует не на свои средства. Через несколько минут он был у входа. Возле входа в пещеру стояла касса, немного покосившаяся, с облупившейся краской. Несколько лет назад, на мёртвой царевне предприимчивые гномы делали большие деньги. Окно кассы было закрыто – видно было, что ей уже давно не пользовались. При входе висела табличка:


   На неоновой вывеске не горело несколько букв, поэтому там читалось что-то совершенно непонятное. Черномор вздохнул в приближающийся закат и шагнул внутрь. Пещера казалась огромной, он ещё никогда не видел таких пещер. Посредине, на огромных цепях, вбитых в массивную горную породу, висел хрустальный гроб. Снизу он подсвечивался голубым светом, что создавало впечатление чего-то космического. От зрителей он был отгорожен бархатным канатом, по всему периметру объекта. А внутри, внутри была она, точна такая, как он её себе представлял: глаза неизвестного цвета из-за того, что они закрыты, нежные, алебастровые руки без видимых трупных пятен и алые губы, покрытые изморозью. В руках у неё лежало полусгнившее надкусанное яблоко, видимо то самое, из-за которого она здесь и покоилась. Перед гробом стояла табличка:

Руками не трогать! Пальцами не тыкать!
Над телом не глумится! На гробу не прыгать!
Без разрешения фото- и видеосъемка запрещены!

На самом гробу было написано:

№ объекта 245
Потомственная царевна Глафира, отравленная яблоком (яблоко прилагается).
По вопросам рекламы, видеоклипов, лобзаний (частных и массовых) обращаться в корпорацию «Семь гномов» или любой филиал корпорации в вашем замке. Для лесных жителей и водяных скидки.
В случае нарушения авторских прав, корпорация в праве убить нарушителя или подвергнуть его пыткам до скончания его жалких дней.

   Далее шёл росчерк топора главного гнома. Без этого росчерка написанное, не имело бы силы. Далее шли надписи посетителей:

Здесь был Вася
Кощей и Василиса. Тридесятое царство (год сложно разобрать).
Царь казёл

Внизу какой-то шутник приписал: Не кантовать

   Черномор перелез через бархатный канат и подошёл к самому гробу. Он был холодный и мёртвый. Ворон перелетел на крышку и стал долбить её клювом, гулкий грохот одиноко разносился по пещере и, ударившись об эхо, возвращался обратно.
- Как много я хотел сказать тебе, как я ждал этой встречи, - шептал Черномор, делая волшебные пассы руками. – Как долго я ждал, - его губы произносили слова заклинаний.
- Зря стараешься, - голос заставил Черномора подпрыгнуть от неожиданности. – Без волшебного слова, специального, или без особого распоряжения корпорации я не могу открыть эту крышку, - замочек старательно зазвенел, привлекая внимание.
- Волшебное слово, - Черномор задумчиво почесал затылок. Ворон методично долбил хрусталь. – Прямо, как в сказке…
- Да нет, - замочек зазвенел, - «Прямо как в сказке» – это шоу такое, по первому каналу. Называется шоу в реальном времени. Звонишь туда, тебе вопрос задают, если угадываешь, выигрываешь главный приз, если нет, приезжают несколько накаченных ребят и отрубают тебе голову.
- Весёлое шоу, - улыбнулся Черномор, - участвовал?
- Конечно, мне, как и колобку, особенно терять нечего, разве что скобу отобьют…
- Выиграл что-нибудь?
- Карету выиграл со встроенным джакузи. Будет где на старости повисеть…
- Круто, - Черномор задумчиво смотрел на мёртвую царевну. – И много тут народу пробовало слово то, волшебное, отгадать?
- Да не очень, - замочек немного погнул дужку, - Правда царевич здесь один уже почти месяц крутится, всё пытается да пытается. Слова какие-то мудрёные говорит. Где их он только слышал. Сейчас тут вообще тихо стало. Не то, что лет десять назад…Тогда толпы валили. Фотографировали, я на всех первых полосах газет был. И японцы приезжали, и викинги. Даже немцы какие-то приезжали, с режиссёром и камерой. Потом директор заповедника рассказал, что это они клип снимали. То я думаю ребята какие-то со страшными мордами стояли и прыгали с гитарами, под гномов косили…Не понять нам их заморских, нашим нежным сердцем…
- Да уж, - Черномор полез в карман за отвёрткой…
- Ты это-то брось, - замочек испуганно вжался в хрусталь. - Сразу видно студент. Чуть только что не по их, так сразу разломать, разобрать. Не действует на меня эта штука. Только щекотно очень.
   Черномор ткнул отвёртку в скважину, послышался булькающий звук и такой же булькающий смех.
- Что ж ты урод делаешь? Все зубы же поломаешь, - закричал замочек. Засунь себе в зад свою отвёртку и крути, сколько влезет…Ворон каркающее засмеялся. Черномор недовольно покосился на него, но отвёртку спрятал.
- Сезам, откройся, - сказал он без особой надежды…
- Ещё один придурок, - устало вздохнул замочек, - вы, что все сговорились. Приходил тут один с лампой, тёр её, тёр, пока оттуда какой-то дух не вылез и не начал меня пугать, джин кажется, называется. А мне что джин, что леший обычный, если слово не то, то кукиш им с маслом…Так тот тоже эти слова говорил. И этот, что тут трётся, царевич, тоже их первыми сказал. Вы там все из одного питомника?
- Да нет, вроде, - осторожно сказал Черномор, - похожи?
- Нет, конечно, это выражение такое. Ты что семимесячный?
- Нет, нормальный…
- Не скажешь сразу, но учёба меняет людей до неузнаваемости…
- Ну, я хоть близко от волшебного слова?
- Как тебе сказать, - замочек зазвенел о хрусталь, - не хочу тебя расстраивать…
- Тогда не стоит, - Черномор отошёл к стене. – Это напоминает мне моё детство: запускаешь воздушного змея высоко-высоко и не знаешь: куда он летит и когда вернётся.
- Но ты ж его на верёвке держишь. Куда ветер подует туда и полетит, - замочек смотрел на него в недоумении.
- Это я образно сказал, - Черномор посмотрел на него. В нашем разговоре обязательно должна быть реплика о детстве. Ты что фильмы не смотришь?
- Смотрю, - замочек зазвенел от гордости. – Недавно у нас в заповеднике проходил закрытый показ авторского кино. Все были, даже Михалков…
- Привёз новую картину?
- Нет, просто пришёл.
- А…, - Черномор сел возле гроба. – А если его кувалдой стукнуть?
- Рука будет болеть, а так ничего. Да и грохоту, грохоту то, - замочек закачался.
- Это просто варианты, - Черномор сел поудобнее.
- Ты должен отбросить гордость и амбиции. Любовь приведёт тебя!
- Это твоя главная реплика? – спросил Черномор.
- Ну, что-то типа того, - зазвенел замочек.
- Сколько раз она продала свой поцелуй? – Черномор отвернулся, чтобы не встретить ответ глазами.
- Ни разу, - замочек радостно колыхался. – Или желающих не нашлось, или в цене с корпорацией не сошлись, да только вот крышка ни разу ещё не подымалась.
- Любовь нельзя продать, - мечтательно сказал Черномор.
- Студент, - вздохнул замочек, - в наше время сказочного шоу-бизнеса даже быка можно подоить! А ты говоришь поцелуй продать…
- А причём тут бык? – спросил Черномор.
- Да так, не бери в голову, - замочек заёрзал и скажи своей птичке, что она себе сотрясение мозга заработает. Она часом не дятел?
- Да нет, ворон, - Черномор погладил птицу по спине, - Ворон, успокойся. Ну, пожалуйста, Ворон, ну чего это ты?
   Замочек раскрылся с глухим стуком и упал на пол…
- Ты чего? – Черномор посмотрел на него.
- Ты назвал волшебное слово…
- Когда? - Черномор непонимающе смотрел на него.
- Да только что, ты же сказал: пожалуйста.
- Но я это не тебе сказал…
- Прости, у меня нет личностного сенсора. Слово прозвучало – охранная система отключена.
- А что до меня никто этого простого слова тебе сказать не мог?
- Ну, так тут же принцы приходят, они в просительном тоне разговаривать не привыкли. Интеллигенция, - замочек запрыгал по полу, - Бери и владей, вернее, хотел сказать, целуй!
- Ну…
- Смелее, - замочек запрыгал от неожиданности. – Я так долго ждал этого момента.
   Черномор открыл крышку. Холод и запах гниющего яблока неприятно трепал ноздри. Ворон выхватил яблоко из рук царевны и выбросил его в дальний угол пещеры. Стало немного легче. Её губы так манили. Черномор вспотели, по телу побежала непонятная дрожь, - таких ощущений у него не было даже на экзамене по астрономии. Мгновение захватило искру его глаз, а потом миг вырвался в пламя. Он поцеловал её…
   Некоторое время не происходило ничего, а потом она зашевелилась. На щеках заиграл румянец. Руки приобрели нормальный, здоровый оттенок, а губы стали похожи на настоящие. Она открыла глаза и посмотрела на Черномора…
- Твою мать, - сказала царевна…

- Что, так и сказала?- Морфей чуть не упал со стула. От смеха у него начала трястись нижняя часть лица.
- Именно так, - я заржал вместе с ним. Кумара прекратила записывать, засунула перо обратно себе в хвост и уставилась на нас своими мутными глазами.
- Ну, ты даёшь, Серый. Как что-то расскажешь…
- Всё как есть. Ничего не придумываю, - я пытался скрестить за спиной копыта, но у меня ничего не вышло.
- Светает, - Морфей посмотрел в окно. Пора бы пойти в свой заоблачный замок, да поспать маленько.
- Как вам будет угодно, ваше величество. Я тут пока новых травок насобираю, чтоб чай был позаваристей к вашему приходу. Ждать вас к ужину?
- Конечно, - Морфей поднялся, - я не пропускаю весёлых историй. – Знаешь, - он повернулся ко мне. У него иногда бывали моменты, когда он хотел быть откровенным. – Так надоело заниматься этими кошмарами, ты себе представить не можешь. Пугать, пугать, придумывать новые ужасы, нанимать сотрудников всё страшнее и страшнее.
- Люди стали страхоустойчивее, если можно так выразится, - я тоже пытался не ударить мордой в грязь.
- Или мы слишком подвержены жалости. Мы стареем, Серый. Мы не находим удовольствия в чужой боли…
   Я не нашёл, что ему ответить, а просто открыл ему дверь.
   Ближе к вечеру, когда я немного вздремнул и покурил свежей травки, настроение моё улучшилось. Правда, травку я покурил лишь из-за кошмара, который мне приснился. Не знаю, как он попал ко мне, ведь у работников бывших и действующих, по контракту не должно быть никаких опасных для морального состояния снов. Видимо в небесный компьютер закралась какая-то ошибка, и я испытал доселе неведомый мне страх. Вернее забытый за долгое время, проведённое на почётной службе…

Сон, приснившийся мне после рассвета…

   Скажу честно этот сон мне показался навеянный триллером, который я посмотрел на прошлой неделе. Назывался он «Ржание жеребят». На меня этот фильм произвёл неизгладимое впечатление, я чуть было не накрылся копытами в финальной сцене. Фильм был о маньяке, который убивал старых больных лошадей и развешивал их шкуру на своём заднем дворе, из мяса он готовил похлёбку, а кости зарывал в землю или отдавал Жучке (собаке зверского вида). В общем фильм был захватывающий. В конце, конечно, была любовь-морковь и высокооплачиваемое лечение в частной американской клинике. В общем хороший фильм…

   Я сплю и я это «я». Я ощущая себя конём, копыта немного жмут, но в принципе, я чувствую себя вполне обычно. Я как посторонний наблюдатель: в конюшне, и вне её. Я везде. Меня зовут Сивка-Бурка, и я знаю, что я лучший. Что я могу перепрыгнуть любое препятствие и исполнить любое желание, я можно сказать лошадиный супермен, или спайдермен, это уже в отличие от вашего возраста и идейных приоритетов. Знаю, что где-то рядом в стойлах стоят старые больные клячи, а там, дальше, стоят молодые. Их только что купили для братьев-придурков. Первый сапожник, второй картёжник, а третий просто умственно отсталый. Третий, этот вечный дурак во всех карточных играх, с детства был признанным садистом: начиная с сожжённого муравейника и заканчивая убитой на днях кошки (чёрной). Причём лишь за то, что она перешла ему дорогу…Внезапно я почувствовал смерть. Умер хозяин, ощущаю это от хвоста до передних зубов, я понимаю, что придётся отправится в последний путь вместе с ним. Ведь я не принадлежу никому, я служу лишь тем, кто заслуживает этого. Я растворяюсь, перед моими глазами проходит смена плана: мелкая размытость, мелькание картинок - переношусь к гробу и уже невидимый следую с ним до последней остановки. Его глаза закрыты и я не могу увидеть рад он меня видеть или нет. Зато я вижу глаза братцев, которые готовы перегрызть друг другу глотки, чтобы унаследовать всё имущество. Но мой хозяин тоже дураком не был: написал завещание. Сказал, если к нему каждый на могилу ночью не придёт в течении трёх дней, то не будет им счастья в жизни. Братья, то как от адвоката про завещание услышали, как условия уразумели, то так и закручинились. Но делать то что-то нужно, а то всё в счёт государства пойдёт…Вот третьего, то, маньяка и отправили, сказали, ты всё равно долбанный придурок, тебе терять нечего, кроме своих пустых мозгов да лаптей, вот и иди к тятьке на могилу, позабавь старика, дай ему в потусторонний та свет удалиться с миром. Пришёл он на могилу, не испужался крестов да мертвяков ходячих. Не испужался та по незнанию: знал бы, что тут люди голос и страх навсегда вместе со всеми своими мыслями теряли, и, наутро, словно младенцы соску сосали, то не пошёл бы гневить мёртвых да землю-матушку тревожить. Но с дурака спросу мало, так и мёртвые к нему так снисходительно отнеслись, всё ж к отцу пришёл, у них то заветных, тоже ж чувства какие-то сохранились, мил человек, то они ему и хлеб-соль да и фронтовых сто грамм налить могут. Те мертвяки народ душевный, не то слово…
   Вот дурак то к могилке подошёл, знамением себя осенил, молитву пробурчал, как его с детства учили, да и посылку тятьке принёс. Цветы разложил, ложку деревянную, кой тятька всех-то по лбу бил, как осерчает. Сел, да и не знает че дальше делать. Сидит он, сидит, холодать уже стало, да и ночь – тьма тьмущая, ничего не видать. Звуки страшные, то филин заухает, то кикимора на болоте гаркнет. Кипит жизнь ночная. Тут вдруг разверзлась земля, да и вылазит отец:
- Кто тут? – таким голосом страшным-страшным говорит, а глаз не отрывает да руки перед собой держит…
- Да я, - дурак то весь сжался от испуга, - сын твой третий, Иван…
- Иван? – посмотрел отец в его сторону да руки опустил, - хорошо сын, ладный ты у меня парень, будет тебе награда, - и исчез.
   Тут и настала моя-то очередь. То я как бы во сне то наблюдателем сторонним. Камера туда сюда ездит, планы меняются, а я как в кинотеатре сижу. Ну а тут мой выход. Спустился я перед Иваном на землю, рою её копытом, чтоб натуральнее всё казалось, из ноздрей дым пускаю. Вид был на «Оскар» прямо. А Иван, не протупил, на спину мне запрыгнул, уздечку накинул…А я в галоп, потом по облакам к звёздам, к жарким странам, туда и сюда его, как мог, бежал, запыхался весь, да и Иван еле удержался. Не укротил он меня…
   Как домой пришёл братья его вопросами закидали. Иван то дурак-дураком, а про меня ни слова не сказал. Ну а братья подумали, что он лопух, да и ещё раз его на кладбище послали. Ну а ему то что, ещё раз собрался, знамением себя осенил, отцу гостинец взял – чашку старую, которую отец об стену бросал, когда серчал да и пошёл снова. Всё опять повторилось, как в первую ночь и опять я вышел на первые позиции и устроили мы с ним слалом до самого утра, и опять дурак то со мной не справился…
   На третью ночь Иван то серьёзно подготовился: взял тятькино ружьё, да патронов побольше, седло ладное, чтобы со мной сладить да хлыст длинный да удалой, чтоб меня по бокам хлестать, ветер погонять, да укротить. Сел он возле могилки, закручинился: в его-то голове тупой мыслишка крутилась, что батька коньки откинул, вот он и слезу сухую молодецкую пустил. От расстройства чувств мышку церковную замучил возле могилки, да и рядом с гостинцем положил, чтоб отцу было чем в последнем пути подкрепиться…
   В полночь разверзлась земля, да отец появился. Страшный уж, волосы развиваются, голова в сучьях и землице сырой. Глаза закрыты, руки растопырены. Поводил он носом по сторонам – учуял мышку, да и слопал её, потом ружьишко то своё взял да и говорит:
- Кто тут?
- Да я, - Иван встал, чтоб батьке удобнее было, - сын твой третий, Иван…
- Хорошо, - Отец в сторону сына голову повернул, - только один ты исполнил мою волю последнюю, будет одному тебе награда. Бери коня моего Сивку-Бурку, да и владей им. А я наконец в мире могу отдохнуть. - Сказал так отец, да и снова в землю ушёл. Тихо, спокойно стало, будто и не было ничего.
   Тут снова то мой выход был. Позволил я себя оседлать, уздечку накинуть…Понеслись по горам по долам, по раздольям, много всякого удивительного увидели: киностудии заморские, индейцев диких, да корабли быстрые. Чудо остров видели в океяне, что рыбой оказался, видели глобальную сеть, куда видимо-невидимо всякого попадалось…
   Позволил я себя усмирить Ивану. Как никак теперь он то хозяином моим стал. Прилетели мы под утро: я взмыленный весь, он тоже уставший, измученный весь, но изумлённый и собой довольный.
- Когда захочешь, - сказал я ему, - ты только позови: Сивка-Бурка, встань передо мной, и в миг я появлюсь. Тут без обмана…
- Ладно, коняка, - Иван похлопал меня по крупу. Договорились.
- Только без дела не зови, - предостерёг я его, - если просто так, то исчезну я навсегда и больше никогда не появлюсь…
- Как скажешь, - Иван был настроен благосклонно.
   На том и расстались. Солнце осветило лишь могилу одинокую, да кости белые, мышиные, что тятька с собой в последний путь не взял…
   В это время царь местный решил свою отсталую дочку замуж выдать. А чтоб женихи хоть какие-то приехали, то он решил состязание устроить, да разыграть половину своего золотого запаса. Понятно, что ради той красавицы бы ни один жених не приехал. Придумал он конкурс лошадиный: на самого лучшего наездника, в общем. Кто все препятствия пройдёт, да потом ещё и на скаку со второго этажа платочек дочурки схватит, тот и выиграл…Еды, питья было столько, что можно было бы накормить всех африканских детей и их внуков. Понавалило женихов куча, даже представить себе нельзя было, что мужиков столько, кто ради золота способен пожертвовать своей свободой. Туда, конечно, и братья поехать решили, а младшего дома на хозяйстве оставить.
- Слушай, Иван, ты тут дома посиди, а мы то попробуем немного деньжат да женской ласки заработать, - сказали так братья, да на молодых коней резвых сели.
- Братья, а я тоже поехать хочу, - Иван решил сразу обозначить свою позицию…
- Ну, как хочешь, бери любую коняку, да едь. Вон их в конюшне сколько, аж три штуки, - сказали так братья и уехали.
   Зашёл Иван в конюшню, увидел коней тех старых больных, да взяла его злоба такая, что он аж поле решил соседское вспахать. Но остыл молодец, взял первую коняку, что на все ноги хромала, и отправился в путь. Ехал он дорогой окольной, чтоб часом на братьев не наткнуться. На пол дороги стал Иван посреди поля, достал топор, да и отрубил коняке голову, шкуру снял да сушиться повесил на дереве, из гривы сделал себя парик, из хвоста кисточку. Из мяса похлёбку сварил да и съел её, улыбаясь чему-то своему. Кости и голову закопал, довольный спать улёгся. Проснулся Иван, да вспомнил слова, что я ему говорил:
- Сивка-Бурка, встань передо мной, помощь твоя нужна…
   Закрутилось всё во сне моём, завертелось. Встал я перед ним: из ноздрей пар, из под ног жар. Встал да и говорю ему:
- Чего звал, Иван?
- Дело есть, бывалый, - говорит дурак. – Царь дочку замуж выдаёт. Так она мне приглянулась, что хочу я в жёны её получить. Поможешь мне – отпущу насовсем…
   Странным мне показалось, что про награду он мне ничего не сказал, да значения я этому не придал. Отвечал я ему, как следовало:
- Ладно, помогу я тебе, Иван. Залезай мне в ухо, сделаю из тебя человека.
   Залез мне Иван в ухо, превратился в статного молодца: чистого, красивого, в очках красных, с загаром Карибским, джинсах стильных да сапогах ковбойских…
- Залезай, - говорю, - поедем любовь твою выигрывать…
   Сделал он, как я ему сказал. Понеслись мы быстрее мысли на крыльях рабочих, сказочно-казённых к самому царскому дворцу. Народу там видимо невидимо было: кроме женихов, ещё и зевак да туристов с фотоаппаратами, да японцев разных, что технику свою рекламировали. В общем, мрак небесный на земле…
   Пронеслись мы по всем снарядам, раскидали женихов всех, да прыгнули ко второму этажу, лишь три бревна не достали, да в лес унеслись. В глаза царевне успел Иван посмотреть, да понял весь ужас своего положения. Но что делать: сказка есть сказка, девка не ладна, а свататься то нужно…
- Завтра снова попробуем, - сказал Иван, влез мне в ухо, снова в обычной одежде да грязи вылез, да и спать пошёл домой к себе.
- Хорошо, - молвил я и исчез.
   А Иван шкуру лошадиную взял, да принёс домой, заместо холста её использовать вздумал. Решил он царевну нарисовать, да завтра ей подарить. Долго он рисовал, пока братья не пришли, и не пришлось холстину то самодельную спрятать.
- Ну, брат, где же ты был? Было сегодня такое! – братья были слишком возбуждены и пьяны, чтобы сказать что-то вразумительное.
- И что было то? – спросил Иван с некоторой ленцой.
- Молодец статный приезжал на коне удалом, женихов раскидал, снаряды все прошёл, да до второго этажа три бревна недопрыгнул. Не допрыгнул и в лес ускакал, так и не видел его никто…
- Эко диво, - Иван у виска пальцем покрутил, да на печь полез спать.
- Дурак, - обиделись братья и ещё долго пили и гуляли, пока не сморила их усталость лютая.
   Наутро братья с бодуна огромного, с глазами мутными снова коней ладных оседлали да к дворцу отправились пить, гулять и награду добывать. Дурака дома оставили на хозяйстве. В тот раз он даже с ними не просился. Подождал пока они уехали портрет достал в сумку дородную положил, пошёл в конюшню, вывел вторую лошадь, что хромала на все четыре ноги и была на один глаз кривой да поехал на ней ко дворцу. Посреди дороги взял Иван топор и отрубил и этой коняке голову, шкуру снял, и сушиться повесил, из гривы парик сделал из хвоста кисточку. Снова похлёбку сварил, голову с костями закопал. Спать лёг и до полудня проспал. Потом встал да меня кликнул:
- Сивко-Бурка, встань передо мной, помощь нужна…
   Залез он в ухо ко мне и вылез молодцом ладным, вскочил на меня, и понеслись мы быстрее мысли ко дворцу. Залетели, женихов всех раскидали, все снаряды прошли, до второго этажа полтора бревна недопрыгнули, да и в лес ускакали. Только Иван успел царевне той портрет с любовным посланием бросить…
   Пришли ночью братья, подвигами своими хвалятся, язык их до потолка достаёт, а вермишель гроздьями с ушей свешивается, да снова про молодца неизвестного вспоминают:
- Пролетел мысли быстрей, снаряды все прошёл, полтора бревна недопрыгнул, да ещё подарок царевне бросил…
- Расскажите вы тоже, - сказал Иван, да и на печь лёг. А братья гуляли и веселились, пока не свалила их брага весёлая.
   Утром братьев пришлось в холодной воде вымачивать, да травки заваривать, потому что вид у них был действительно победный. Видно было, что они готовы пройти до конца. Иван с трудом усадил их на лошадей, да дал в дорогу спирту, для сугреву. А сам пошёл в конюшню, взял последнюю клячу: хромую на все четыре ноги и слепую на оба глаза и поскакал на ней к замку, всё той же окольной дорогой. На пол дороги достал топор да и оттяпал кляче голову, лишил бедное животное земных страданий. Проделав уже известные всем упражнения, и поев живительного конного бульона, Иван позвал меня:
- Сивка-Бурка, явись передо мной, помощь нужна…
   Залез он в ухо ко мне и вылез ладным молодцем, немного в этот раз на репера смахивал, но вообще ничего был парень и понеслись мы с ним быстрее мысли. Заехали на празднество, женихов разбросали, снаряды все прошли и допрыгнув до второго этажа лихо сорвали шёлковый платок царевны и ускакали в лес. Иван даже успел словить её воздушный поцелуй. Не долго скакали мы по лесу, просто успокаивали свои нервы, вернее Иван успокаивал, я то сплю. Чего мне нервничать?
   За наградой мы вернулись через несколько часов. Иван собрал огромный букет из полевых трав, даже мне за ухо ромашку заткнул. В таком нарядном виде мы выехали на главную площадь замка. Братья чуть в обморок не упали, когда увидели, кто на самом деле знаменитый и неуловимый победитель. Иван был счастлив, правда когда он наконец, нормально рассмотрел царевну его радость несколько омрачилась, но, когда он ощутил размер награды, счастье вернулась к прошлой отметке. Теперь не было нужды возвращаться в эту старую хижину, он мог остаться во дворце и править вместе с царём. Я заржал, возвещая миру о великой победе, а братья заплакали от разочарования и обиды, но когда Иван подкатил к ним бочку браги, они пожали ему руку и обняли по-братски.
- Я могу идти? – спросил я, - Ты достиг всего чего хотел…
- Подожди меня там, в лесу, - сказал он, - я хочу тебе сказать несколько слов…
   Я поскакал в лесу и принялся любоваться пирамидальными ёлками и синим небом. Во сне я становился романтиком. Иван пришёл через час, немного на веселее и обнял меня.
- Спасибо тебе, Сивка, - сказал он, - без тебя я бы ничего не сделал, и прости меня…
   Когда он сказал последнюю фразу я понял, что сейчас произойдёт, но ничего не успел сделать…
   Я смотрел как катится по зелёной траве моя голова, как Иван сдирает с моего живого тела кожу и как готовит из меня похлёбку. Ну что можно сделать с этими маньяками? А потом он подошёл к моей голове и сказал:
- Проснись! – и я проснулся.

   Морфей зашёл на крылечко, когда я как раз докуривал травку и напевал медленную мелодию: что-то из «Блестящих». Морфей, не меняясь в лице, подсвистел – у него получалось явно лучше, наверное, эту мелодию он слышал не в первый раз.
- Ну, как, жизнь животная? – спросил он.
- Нормально, - ответил я и потушил косячок. – Чаю?
- Пожалуй…
   В моей избушке было тепло от старого камина, над которым Кумара взяла шефство. Мы сели вокруг самовара и налили себе по чашечке.
- Продолжай, - несколько повелительно сказал Морфей. Король всё-таки.
- Как скажите, ваше величество, - ответил я и почесал копытом за ухом. – Кумара, начинаем. Доставай тетрадь…

продолжение вчерашней истории, в которой выясняются новые подробности

   Черномор несколько не ожидал такой реакции, поэтому в первый момент даже замер от неожиданности. Замочек же, напротив, от смеха начал прыгать по полу, пока у него не отвалилась дужка, и он не был вынужден заткнуться. Ворон прикрыл голову крылом и отошёл в сторону. Ситуация была странная…
- Прости, - царевна посмотрела на Черномора ещё раз.- Просто я ожидала спасителя немного другого вида. Типаж твой несколько эпатажен, чувак, понимаешь…
- Угу, - промычал Черномор.
- А вообще я тебе конечно благодарна, - царевна выскочила из гроба и чмокнула Черномора в щёку. – Спасибо!
- А…- продолжал мычать Черномор.
- Так, когда мы идём на движение какое-нибудь, или на этот, как он, съезд роллеров. Знаешь, я была однажды на таком – это, чувак, просто бомба…
- Да, - глубокомысленно сказал Черномор.
- Твоя птичка, - царевна взяла ворона на руки.
- Это Ворон, - сказал Черномор.
- Да понимаю, что не слон африканский. Ты меня, что за дуру держишь?
- Да зовут его так…
- Круто, - рассмеялась она. – Знаешь, однажды я тусовалась в одном местечке натуралов, знаешь, они всё натуральное любят. Еду не готовят одежду не носят. Полный отрыв. Так они тоже зверям клички не давали. Собака-собака, заяц-заяц, кошка-кошка. Всё натурально…
- Кошка-кошка, - повторил Черномор.
- Слушай, а ты случайно не семимесячный? – спросила царевна.
- Да нет, - нормальный. Меня Черномор зовут, - сказал он.
- Ну, вот нормальный, а тормозом прикидываешься. Так недолго и повестись, - она снова залилась хохотом. - Меня Глаша зовут!
- Очень приятно, - он попытался поцеловать ей руку.
– Давно я тут валяюсь? - она ловко выдернула ладонь из его пальцев, улыбнувшись самым краешком губ.
- Лет двести, - Черномор отвернулся…
- Да ты что? – царевна испуганно присела на край гроба. – Это что же я на концерт «Бременских музыкантов» не попадаю. А так ждала, они должны были на площади перед дворцом выступать. Там у них солист…я тебе говорю, душка. У меня на кухне плакат его висел, рядом с холодильником.
- Так он же осёл! – констатировал факт Черномор.
- Ну, ты тоже не Ален Делон, - парировала она. – О вкусах не спорят…
- Не, ну я с тобой согласен, конечно, в некоторых аспектах, - начал фразу Черномор.
- Ты, че, умный? – спросила царевна.
- С чего ты взяла, - Черномор захлебнулся словом, которое собирался сказать.
- Много слов незнакомых, - она обняла его. – Да ты не обижайся, ты классный. Типа конюха нашего. Он тоже с такой бородой был и маленький. Он меня ездить на лошадях учил, да и рыбу ловить…
- А читать тебя кто учил?
- Я в школу ходила, да ещё у меня были лучшие учителя королевства. Я ж принцесса всё-таки. Я даже языки иностранные знаю…по голубиной почте почти со всей Европой переписывалась, - она поправила волосы, - так что, надолго я выпала из движения, только без прикола?
- Лет на десять, не больше, - успокоил её Черномор.
- Всё равно жалко, что концерт пропустила. Так ждала…- царевна грустно улыбнулась и присела на край гроба.
- Не волнуйся, у них скоро юбилейный концерт, можем вместе сходить, - сказал он.
- Круто, - она сразу ожила и снова чмокнула его в щёку, - ты просто чудо.
   Черномор покраснел. Ворон нашёл на полу какого-то червяка и начал упорно его жевать. Замочек кое-как пристроил дужку и снова запрыгал по полу.
- Ты знаешь, - я чувствую себя несколько неловко, - Черномор посмотрел на неё. – Я о тебе ничего не знаю…
- Милый, - она обняла его, - а что ты хочешь обо мне узнать?
- Ну, хотя бы как ты оказалась здесь. Почему ты умерла? – сказал Черномор.
- Я не умерла, а скорее удалилась на некоторое время. Не люблю, когда кто-то говорит о смерти – это не к добру. Если честно, то мне помогли уйти на тот свет…
- Это было убийство? – в его голосе чувствовалась заинтересованность.
- Отравление, - сделала большие глаза Глаша.
- Да неужели? – Черномор посмотрел на неё – настоящее?
- Нет, я тут просто так, ради прикола валялась…
- Прости, просто не каждый день видишь оживших мертвецов.
- Да ладно, - царевна немного отошла в сторону. – Меня отравила моя мачеха…
- А, ну, это понятно, - сказал Черномор, - я думал у тебя что-то оригинальное. А тут всё как по книге…
- Ну, прости, в следующий раз попрошу, чтобы меня повесили на колокольне, разрезали на три части, а потом склеили «моментом». А в финале, конечно, отрубили голову отравленным топором. - Можно не так брутально, но ты работаешь в верном направлении…, - засмеялся Черномор.
- Ладно, - Глаша улыбнулась ему, - если честно…
- Только не говори, что ты мужчина, - сказал он.
- Нет, всё гораздо проще, - царевна поиграла с подсветкой.
- А, тогда я спокоен, - Черномор погладил Ворона и снова посмотрел на неё.
- Меня зовут Белоснежка…, - сказала царевна.
- Я знал, я всегда это знал, - сказал замочек и упал в обморок.
- Это имя мне нравится больше, - улыбнулся Черномор…

история царевны Глафиры, которая оказалась обыкновенной Белоснежкой

   Не хочется идти на поводу у стандартизации, но придётся: в некотором царстве, в некотором государстве жил был царь с царицей. Но не было у них детей. Как-то раз сидела печальная царица а и вышивала крестиком. За окном шёл снег, было холодно и противно. И так понравилось царице это зрелище, что нечаянно уколола она себе палец иголкой. Упали капельки крови на снег, и показалось царице, что ничего красивее этого она не видела в своей жизни. И подумала она, что если родится у неё дочка, то она будет такая же красивая, как этот белый снег и будут розовые щёчки у неё, как эти алые капли. Так и случилось. Через некоторое время родилась у царицы дочка: красивая, даже тогда, когда открывала рот и ещё умнее, когда его закрывала. К сожалению, царица не дожила до рассвета и успела лишь дать девочке имя: Белоснежка.
   Царь горевал недолго (около двух недель) и снова решил жениться. Выбор его пал на одну модель из агентства «Elite». Девочка была что надо, правда сильно заносчивая и высокая. Чтобы с ней пообщаться царю часто нужно было разговаривать с её менеджером. Но царь старался, как можно точнее соблюдать условия контракта. Поэтому где-то через год все неясности были утрясены, а когда царь перевёл на её Швейцарский счёт некую кругленькую сумму, то девушка и вовсе успокоилась.
   У неё была лишь одна небольшая странность: она разговаривала с зеркалами, но в то время, когда никто не мог считать себя нормальным, царь прощал ей эту маленькую слабость. Новая царевна также была немного склонна к насилию, иногда в пылу страсти она била царя плёткой и заставляла его гавкать, но это царь ей тоже прощал: он умилённо гавкал и лизал языков свою корону. В свободное время она любила сидеть в кресле и читать новости модной жизни: «Cosmopolitan», на который она подписалась благодаря своим связям, очень ей помогал. Зеркалу же царевна задавала лишь один вопрос:

Свет мой, зеркальце скажи
Кто на свете всех красивее и умнее?

И зеркальце неизменно отвечало:

Ты прекрасней всех на свете
А умнее всех Альберт Эйнштейн.

   Эта простая фраза успокаивала вздорную царицу, и она спокойно продолжала читать свой журнал. А зеркало спокойно дожидалось часа, когда снова сможет порадовать свою молодую повелительницу.
   Маленькая девочка Белоснежка росла, как сорная трава. Царь настолько был занят своей молодой женой, что вообще позабыл о существовании своей дочурки. Он вспомнил о ней лишь когда ей исполнилось девять лет и после того, как-то министр образования нашептал царю, о том, что девочку неплохо было бы обучить хотя бы чему-нибудь. До этого возраста девочку учили все кому не лень: у конюха она выучила все масти лошадей и виды корма, которые им нужно давать, у кузнеца научилась делать подковы и различные мелкие поделки, у столяра научилась работать с деревом…Она ездила с рыбаками на утренний лов, с охотниками ходила стрелять зайцев – в общем, получила громадный спектр специальностей и при полной безнадёге с голоду не померла бы. Все её любили, а она любила этот простой люд, который стал ей второй семьёй…
   Она училась в лучшей школе королевства, постигая там азы иностранных языков, истории и атомной физики (как сказала папа, что девочке нужно разбираться во всём). Она занималась гимнастикой и плаваньем, верховой ездой и латиноамериканскими танцами. Она читала книги и писала каллиграфическим почерком – из неё пытались сделать принцессу, но её не тянуло в высший свет, она всё время стремилась вернуться туда, где были её друзья, которые даже если и говорили с ошибками и не знали элементарных формул, были её лучшими друзьями. Однажды на месяц она убежала вместе с командой роллеров на чемпионат королевства и заняла там второе место со своей сольной программой. А во времена, когда можно было красить всё, что не движется, она вместе со своими друзьями расписала все стены дворца в стиле «граффити», когда царь увидел всё это (обычно он не отказывал ей в маленьких просьбах и потакал её шалостям), его чуть не хватил разрыв сердца. Так что пришлось срочно закрашивать всю эту красоту. Лишь одну стену маленькая царевна не разрешила закрасить – это была стена напротив её комнаты. Спустя несколько лет, когда царевна подросла, это напоминало ей о безрассудной юности, и она грустно улыбалась…
   Время шло, и царевна становилась всё прекраснее. Она часто появлялась на первых страницах модных журналов, и её приглашали вести различные развлекательные программы. Она была в центре внимания. Зависть и слухи кружили над ней. Волшебный мир рукоплескал, когда она входила в зал…
   Царица наблюдала за ростом своей приёмной дочери с нескрываемой злобой. Как-то раз, когда она как обычно совершала свой утренний моцион, то решила пообщаться с зеркалом. Её не выдвинули на мисс года по версии журнала «Elle» и она была несколько недовольна этим фактом. Иногда, когда уверенность в себе её оставляла, она обращалась к своему отражению за успокоением:

Свет мой, зеркальце, скажи
Кто на свете всех красивее и умнее?

Зеркало затуманилось на мгновенье и ответило:

Ты прекрасна как была
Но царевна молодая явно краше и белее
Ну а Альберт как всегда – ум и светлая голова.

   Зеркальце говорило явно не в рифму, зато правду. А это подчас намного важнее.
   Она опешила, но скоро пришла в себя. Несколько минут царица сидела молча, а потом бросила зеркало в стену. Стена заботливо прогнулась, стараясь, чтобы с зеркалом ничего не случилось. Оно сползло по стенке к низу и осталось тихо лежать на полу, не подавая признаков жизни. Царица нервно пролистала несколько страниц нового журнала, мимолётно сравнивая моду на причёски с модой на расчёски (расчёска непременно должна была подходить по цвету и форме). Она позвонила в колокольчик – служанка появилась мгновенно:
- Почему без шапки? - спросила царица.
- Я …сейчас, - замялась служанка, доставая из кармана маленький беретик.
- Это беретик, а шапочка – это шапочка, - тихо сказала царица и позвонила в колокольчик два раза. Палач зашёл так быстро, будто бы стоял за дверью…
- Петь, - ласковым голосом сказала царица, - возьми эту дуру и отруби ей голову.
- Как скажите, ваше величество, - сказал палач и загрёб в охапку оторопевшую служанку. Голову принести?
- Как хочешь, можешь себе оставить…
- У меня уже есть похожая, - сказал Петя.
- Ну, тогда выброси, - царица властным жестом показала, что все свободны.
   Палач выволок провинившуюся девушку за дверь. Царица злобно улыбнулась и достала пилочку для ногтей. Ей ещё предстоял визит к царю…

   Царь сидел на троне, почёсывая корону и раздумывая над новой шахматной партией, в которую он играл со своим министром финансов. Министр мудро проигрывал подряд уже десятую партию – царь любил играть с ним в шахматы. Царица зашла властно и гневно, будто бы на кастинге:
- Милый, нужно что-то решать…- сказала она.
- Давай, моя дорогая, мне привезли прекрасный задачник с новыми примерами, - царь не поднимал голову от доски, - можешь решать на досуге, или вместе можем, - он посмотрел на свою жену добрыми глазами.
- Дурак, - я о дочери твоей говорю, где она сейчас? - царица сделала знак министру удалится.
- Она во Франции на ярмарке.
- Что она там делает?
- Да так, её конюх взял с собой, чтобы она там ему помогла. Мы повезли на продажу двух прекрасных коней…
- Она что торгует?
- Ну а зачем я её в школе учил: экономики, финансы там всякие. Чтоб в хозяйстве мне на старости подсобила.
- Послал бы лучше этого твоего, Каспарова. Небось считать то он умеет…
- Дорогая, дорогая, - царь немного запутался в своей мантии, когда спускался с трона, - а в чём собственно дело. Что случилось?
- Что случилось? Что случилось? – царица бешено завращала глазами. – Я не могу больше её терпеть. Она убивает во мне женщину!
- Это серьёзное заявление, - царь посмотрел на неё, - милая, но она же маленькая девочка, чем она тебе мешает.
- Ты меня любишь, пупсик мой? – царица несколько сменила тему.
- Да, - царь вытер мантией пот со лба, - конечно…
- Тогда не задавай много вопросов. Любовь слепа.
- Да…но она моя дочь.
- Я хочу чтобы она исчезла. Навсегда, - царица посмотрела на него, - или можешь забыть о своих долгах, в том числе и супружеских…
- Милая, но…как?
- Всё сделает мой человек, я только хочу, чтобы ты согласился со мной.
- Согласился на что? – царь нервно почесал корону.
- Чтобы мы её ликвидировали. Чик - и нету. Да…пупсик…
- Но…
- Никаких «но», - царица подошла к нему совсем близко. – Да?
- Да, - царь заплакал, - но…
- Вот и прекрасно, - царица поцеловала его в щёчку. – Можешь послать ей текст некролога…
   Царь долго сидел на своём троне, укутавшись в мантию. Его мучил непонятный холод. В первый раз за долгие годы ему захотелось проиграть.

   Царевна приехала через две недели. Отец не вышел её встречать. Её вышел встречать местный палач, Петя, который вручил ей кулёк с её любимыми фисташками и пустое лукошко и велел идти за собой.
- По грибы? – спросила Белоснежка, глядя на топор, висевший у Пети за спиной.
- Совмещаем приятное с полезным, - Петя был несколько расстроен. – Если управлюсь до ужина, то успею ещё и грибочков насобирать…
- Кто меня заказал? – спросила она.
- Мачеха твоя…
- А отец?
- А отец всё сделает для неё.
- А ты?
- Я на работе. Молчи лучше и без тебя тошно, - Петя отвернулся и смачно плюнул. – Прости, Белоснежка, ничего личного.
- Понимаю, - сказала она. Дальше они шли молча.
   Лес наступал. Птицы прыгали с ветки на ветку, как мартовские коты и почему-то отчаянно хрюкали вразнобой. Это немного напоминало сумасшедший дом и всем было тяжело сосредоточится. Белоснежка прыгала через маленькие лужицы и приветливо махала уснувшим грибам. Петя шёл молча, крепко сжимая топор, смотря себе под ноги. В этот момент она могла бы сбежать от него, но её останавливала честность, да и просто уважение перед чужой профессией.
- Долго ещё? – царевна взялась за ветку и вдохнула запах еловой шишки.
- Нет, - Петя огляделся по сторонам, - можно прямо здесь.
- И как ты это будешь делать? – Белоснежка посмотрела на него.
- Как тебе сказать, - палач снял топор с плеча, - убаюкаю тебя свистом, а потом отрублю голову. Хотя может быть сначала отрублю голову, а потом надругаюсь над телом…
- Так ты реши, - царевна села прямо на землю, - время-то есть.
- А может тебя отпустить? – внезапно спросил Петя, - Помню три года назад ты мне шоколадку подарила…
- Да ладно, помнишь мелочи такие, - улыбнулась Белоснежка, - это было так давно…
- Или всё-таки надругаться? – палач продолжил мысли в слух.
- Вкусная была шоколадка? – спросила царевна.
- Да, неплохая, - Петя почесал голову. – Тебе то как больше хочется?
- Даже не знаю, такой сложный выбор, - нервно сказала Белоснежка. – И то и другое безумно приятно. Просто, наверное, если ты мне отрубишь голову, а потом надругаешься, то я этого не почувствую…
- Да, кстати, - Петя выглядел несколько расстроенным, - я об этом не подумал. Может тогда сначала надругаться?
- А может лучше отпустить? – она смотрела на него жалобно.
- А как же отпустить не надругавшись? – удивился Петя.
- Ну я же шоколадку с тобой не ела…- возразила Белоснежка.
- Действительно, - Петя задумался на несколько секунд. – Ладно идти можешь, только домой не возвращайся. Никогда, - он повесил топор за спину.
- Я и не собиралась, - Белоснежка облегчённо вздохнула и поднялась с земли, - может тебе помочь грибочков насобирать?
- Помоги, - Петя взял в руки лукошко. – Только не вырывай их с корнем, а то больше не вырастут. Возьми ножик и аккуратно отрежь у основания…
- Да знаю я, - царевна поцеловала его в щёчку, - не волнуйся.
- За что? – не понял Петя.
- Просто так, - Белоснежка пошла вперёд, - безвозмездно…

   Царевна шла по лесу уже несколько дней. Одежда порвалась, а ноги были все исцарапаны, хотя сучья и корни как могли, старались, уступая ей дорогу. Ягоды, которыми питалась царевна не утоляли, а только разжигали чувство голода. Один раз ежик принёс ей на своих иголках сочное яблоко, но это был единственный акт доброй воли, по отношению к ней. Белоснежка устала, безумно устала – от спанья на голой земле спину ломило, а ноги от неудобных зародышевых поз скрючились и не хотели возвращаться к исходной форме. Лес не кончался – еловые и дубовые ветки, сливались в единую зелёную зону, от которой было больно глазам…
   Внезапно лес отступил, образовав маленькую, уютную полянку. На ней стояла избушка, довольно милая с виду, колодец перед домом и лавочка возле дальней стены. Белоснежка замерла на мгновение, наблюдая за реакцией жителей – но дом молчал, он был пуст. Всё это напоминало модный проспект из журнала продаж. Белоснежка сделала несколько неуверенных шагов к дому, постепенно всё убыстряя и убыстряя шаг. Сначала она зашла на кухню: там стояло семь тарелок, семь мисок, а в шкафу стояло семь чашек и семь вилок с ложками. Всё это было разных цветов – радуга играла на тарелках и столовых приборах. Она засмеялась и зашла в комнату. Там стояли семь кроваток, с одеялами разных цветов. Белоснежка так устала, что увидев кроватки, сразу легла на первую и как только закрыла глаза, то сразу заснула.
   Её разбудили голоса. Перед домом кто-то оживлённо спорил.
- Ну что будем с ней делать? – говорил низкий голос.
- Закуём в кандалы и она будет на нас работать…, - ответил ему слабый писклявенький.
- А может сразу её ликвидируем? Как вы считаете, братья?
   Белоснежка больше не могла этого вынести. Она вышла на улицу. Сразу же врассыпную бросились семь маленьких гномов. Они были все в костюмчиках разного цвета.
- Зачем меня ликвидировать? – спросила она.
- А что ещё с такой дылдой делать? – спросил самый маленький гном. На нём был фиолетовый костюмчик.
- Чуваки, мне нужна ваша помощь…, - Белоснежка сделала паузу, - я царевна королевства, но злая мачеха хотела меня убить. Теперь я скрываюсь.
- Скрываюсь, скрываюсь, - гномы начали прыгать по очереди. – Это как в том фильме, который мы смотрели на прошлой неделе…
- Не знаю, а что за фильм? – спросила Белоснежка.
- Неважно, - сказал гном в красном костюме. Он был самый старший и держал в руках кирку. – Откуда мы знаем, что ты не хочешь нас подставить?
- Кому подставить? – не поняла царевна.
- Тут даже у леса есть уши, - гном в оранжевом сделал страшные глаза.
- Меня зовут Глаша (в незнакомой компании она сначала всегда представлялась этим именем, так к народу ближе), я ужасно хочу есть. Если вы разрешите мне у вас пожить, то я буду готовить, убирать и даже стирать вам ваши вещи…
- Стирать вещи, - поморщился гном в жёлтом.
- А сказки ты умеешь рассказывать? – спросил самый маленький.
- Конечно, - она потрепала его по волосам.
- Это действительно царевна, только её Белоснежка, а не Глаша зовут, - сказал гном в зелёном, - видел её в одном из ночных шоу.
- Это был так давно, - Белоснежка покраснела.
- А мне понравилось, - зелёный заулыбался, - девочка что надо. Ну что, братья, оставим её здесь? – он обвёл глазами гномов.
- Оставим, - сказал красный. А остальные просто кивнули.
   Так Белоснежка стала жить с гномами. Для конспирации она придумала себе имя Глафира, и просила, чтобы в официальных разговорах её называли именно так. Гномы называли себя братья: Красный, Оранжевый, Жёлтый, Зелёный, Голубой (он очень от этого смущался и любил, когда его звали Вильям Воллас – как его любимого киногероя), Синий и Фиолетовый. Они занимались угольным бизнесом. У них была маленькая шахта из которой они качали уголь и продавали его чёрном рынке. Когда царевна раззнакомилась с ними, то они показали ей документы и налоговые декларация, а она помогла им обойти некоторые подводные камни экономики. Через некоторое время они прикупили ещё одну шахту, потом ещё и ещё. Через год у них был процветающий бизнес и они уже называли друг друга Мистер Красный, Мистер Жёлтый и так далее и очень радовались этому. Они обставили домик современной мебелью, финской сантехникой и купили несколько домашних кинотеатров. Построили беседку, которую экранировали, чтобы там не работали прослушивающие устройства и решали там все свои важные вопросы. В конце концов они организовали корпорацию, которая так и называлась «Семь гномов». Они теперь приезжали домой только на лимузине, а если он был сломан, то они могли просидеть в офисе неделю, ожидая пока его починят. Они забыли как выглядит уголь, зато теперь хорошо помнили, как выглядят острова и заморские красотки. Гномы выбирали себе девушек выше на три головы – они верили, что это их счастливое число.
   А что же Белоснежка? Она стирала, убирала, гладила им рубашки, потому что гномы экономили на экономке. Она ждала их и волновалась за них, как мать, у которой такая большая семья. Единственное что – они купили ей хорошую стиральную машину, пылесос, маленький, но мощный и утюг, который гладил одним лишь прикосновением. Клетка, в которой экономили даже на позолоте угнетала девушку. Она уже и забыла когда последний раз делала себе причёску и маникюр, забыла как выглядят обложки журналов и как разговаривать с журналистами. Вечерами, когда она сидела одна возле гладильной доски, царевна смотрела на звёзды и мечтала о прекрасном царевиче или принце, на белом коне, а не на какой-то заморской машине, который бы смог увести её из этого места и подарил бы ей обычное человеческое счастье и любовь. Но звёзды не отвечали и не подавали знаков…

   Тем временем в королевстве творились страшные вещи. Царица взяла всё в свои руки и наступил хаос. Царь исполнял все её капризы и желания. Придворные даже дышать боялись, чтобы ненароком не обидеть царицу. Она запретила несколько оппозиционных телевизионных каналов и закрыла несколько конкурирующих с замком частных фирм. Единственное с чем она не смогла совладать – это с корпорацией гномов. Она стала настолько мощной, что сама контролировала поставки, каналы, информацию и вообще практически всё королевство. Царевне пришлось считаться с мнением гномов и это просто бесило её. Однажды, сидя в своих покоях, царевна решила задать зеркалу свой старинный вопрос:

Свет мой, зеркальце, скажи
Кто на свете всех красивее и умнее?

Зеркало затуманилось на мгновенье и ответило:

Ты прекрасна как была
Но царевна то жива
И поэтому явно лучше чем ты…
Ну а Альберт вне конкуренции.

   В зеркальце пробегали картины спокойной жизни Белоснежки на опушке в загородной резиденции корпорации.
- Что? – царица бросила зеркало в стену. Стена недовольно прогнулась под зеркалом, не давая ему разбиться. Зеркало заползло в свой угол, который уже успело обустроить по своему вкусу. – Она жива? – царица три раза позвонила в колокольчик. Палач вошёл почти мгновенно:
- Да, госпожа?
- Как поживает царевна? – она решила сразу перейти в наступление.
- А я почём знаю, сами же велели ей голову оттяпать. Не знаю, как ей там без головы, хуже наверное, чем с головой, - нашёлся палач.
- Ты что меня за идиотку держишь? – мягко спросила царица.
- А что, можно? – спросил палач.
- Нельзя, - отрезала царица. – Ты же её не убил. Пожалел…
- Кто, я? – палач начал оглядываться, будто бы ища виноватых.
- Ты, ты, - царица хищно сверкнула глазами, - я всё знаю…
- Тогда чего спрашиваете, - он пожал плечами и опустил голову, ожидая наказания.
- Ты заслуживаешь смерти, - сказала царица, - но…, -она подняла вверх палец, - я пощажу тебя. При одном условии…
- Каком? – палач посмотрел на неё.
- Во второй раз ты не облажаешся…
- Я не смогу это сделать, - палач выглядел униженным, - не смогу её убить, - он чуть не плакал. – Выберете другое условие…
- Раздача условий закончена, - царица сняла со стены арбалет. Стрела полетела так быстро, что палач даже не успел среагировать. На ковёр он упал уже мёртвым…- Если что-то хочешь сделать хорошо, сделай это сам, - царица переступила через тело. – Ну что же, нанесём визит гномам…

   Загородная резиденция гномов, как принято было называть старую гномью избушку не охранялась. Почти (конечно же, в каждом дупле были установлены камеры и датчики движения). Но забора, или чего-то похожего на ограду не было. Люди могли беспрепятственно ходить в этих местах…
   Царевна сидела на скамеечке возле дома, когда к нему подошла старушка. Маленькая и беззащитная, с сумочкой от «Gucci». Эта деталь сразу насторожила девушку.
- Здравствуй, девица, - бабушка подошла шаркающей походкой и улыбнулась. На удивление все зубы у неё были на месте.
- Здравствуйте, бабушка, - Белоснежка встала, - Вы наверное то с дороги устали, сядьте, передохните, - она вынесла из дома графин с охлаждённым яблочным соком. – Угощайтесь…
- Спасибо, красавица, - бабушка жадно выпила стакан. – Добрая ты девочка. Старших уважаешь, люблю я таких. - Старушка достала из сумочки красивый гребешок. – Вот, возьми, красавица, чтоб твои косы были ещё краше.
- Спасибо, - царевна приняла подарок, и неудержавшись спросила, - а откуда у вас бабушка сумочка такая?
   Старушка замялась на мгновенье, но быстро нашлась.
- Да дед на золотую свадьбу подарил. Всю пенсию за год потратил…
   Белоснежка подсчитала размер пенсии деда. С такой пенсией он должен был занимать должность в государстве не меньше министра. А старушка на жену важного человека никак не тянула. Но царевна решила не углубляться в тему. У каждого свои странности…
- Спасибо тебе за заботу, красавица. Счастья тебе, - старушка поднялась, - пойду я…
- И вам, спасибо, бабушка, - Белоснежка помогла старушке подняться с лавочки. – Приходите, если скучно станет. Я тут почти всегда одна…
- Обязательно, - старушка как-то хищно улыбнулась, или это просто показалось царевне, - до встречи…
   Белоснежка долго смотрела вслед странной старухе. Та шла медленно, не торопясь, часто оглядываясь и осматриваясь. Старушка уже давно скрылась, а царевна всё смотрела в сторону её ухода, потом она медленно подошла к зеркалу и посмотрела на своё отражение: волосы здоровые, но давно не знавшие укладки, причёска неопределённая. Белоснежка вздохнула и взяла подаренный гребешок покрепче. Как только она прикоснулась подарком к своим волосам, то упала замертво. Гребень прочно вцепился в волосы, и не хотел выпадать даже когда царевна крепко стукнулась головой о дубовый пол…

- Неужели она умерла? - с тревогой спросил Морфей.
- Ну, если вы внимательно слушали начало истории, то знаете, что это не так, - мягко успокоил его я.
- Да, чего это я вдруг, - встряхнулся Морфей. – Совсем расслабился…
- Может ещё чаю? – спросил я. Безумно хотелось спать, но как-то неудобно короля было выгонять. Кумара тоже куняла, от этого у неё почерк стал менее разборчивым.
- Да нет, спасибо, - король, казалось, сам всё понял. – Пойду я, рано уже…
- Как скажите, ваше величество, - я посмотрел за окно в котором вставало солнце. - До вечера?
- Да, Серый, до вечера, - король встал. Кумара встрепенулась и засунула перо себе обратно в хвост.
- Ты бы его хоть вытирала, а то все перья испачкала, - сказал я. Кумара прощебетала что-то неопределённое и повернулась ко мне спиной. Обиделась что ли?
   Я проводил Морфея до двери и закрыл за ним дверь. А потом уснул. Во сне я смешно двигал всеми четырьмя ногами и ржал. В общем, всё, как обычно…

продолжение вчерашней истории…

   На вечер я заварил крепкого чаю. От него немного срывало крышу, но в общем напиточек был неплохой. Кумара прыгала по столу растопырив крылья (она попробовала чаёк первой). Морфей пришёл вовремя. Самовар ещё не успел остыть…
- Ну, как день прошёл, ваше величество, - я пытался казаться вежливым.
- Да никак, - король был несколько расстроен, - напугали одного малыша до смерти. Даже не проснулся…
- Что ж вы так, ваше величество? Вы теперь и днём работаете? – я не знал, что ещё сказать.
- Почти неделю ничего не делал. Дай, думаю, хоть дневной сон проконтролирую. Видишь, без практики… Ошибки производства, у всех бывает, - пожал плечами король, - но жалко парня.
- Жалко, - согласился я и хлебнул из чашки – Чаю?
- А покрепче ничего нет?
- Чефир? – попытался я проследить за ходом его мысли…
- Ладно, - налей чаю, - Морфей махнул на меня рукой, - всё равно с тобой бесполезно разговаривать. Давай, рассказывай дальше…

   Гномы приехали на следующий день. Обнаружив тело царевны они долго не могли понять в чём дело, но плёнки с нескольких скрытых камер приоткрыли завесу тайны. Белоснежка была, как живая: румянец на щеках и огромная шишка на лбу. Только царевна не дышала – это было единственное, что могло подтвердить её смерть. На мгновение гномы даже залюбовались ею.
- Нужно забор ставить, а то ходят тут всякие маньяки. Они теперь под бабушек гримируются, - сказал мистер Красный. – Так и нас могут достать…
- Это политическое убийство, - сказал мистер Оранжевый, - узнаю почерк профессионала.
- А может быть, они нас просто запугивают? – высказал свою версию мистер Синий.
- Может быть, - Красный почесал бороду, - если запугивают, то это им не удалось.
- А что с Белоснежкой, - спросил мистер Фиолетовый, он больше всех переживал за царевну.
- Похоже, что мы лишились домохозяйки, - сказал мистер Красный. В его голосе явно звучали слёзы.
- Кто же теперь нам будет стирать? – спросил мистер Зелёный.
- Наймём кого-то, - мистер Красный плакал. – А всё из-за этого дурацкого гребня, - он надел резиновые перчатки.
- Может быть, подождём полицию? – спросил мистер Оранжевый.
- Они всё равно ничего не сделают, - мистер Красный подошёл ближе к царевне, - положите её на кровать…
- Не нужно трогать тело…
- Кто боится, может уйти, - мистер Красный был настроен серьёзно. Ты что забыл, что у нас вся полиция куплена?
- Да причём тут это, я думал, мы будет ждать расследования, - мистер Оранжевый пожал плечами.
- Нам не нужна огласка, - мистер Красный осторожно вытащил гребешок из волос царевны и положил его в маленький полиэтиленовый кулёк. Царевна вздохнула, громко и энергично, а потом открыла глаза.
- Мистика, - сказал мистер Красный, отпрянув от Белоснежки.
- Чудо, - обрадовался мистер Фиолетовый, - у нас снова есть домохозяйка…

- Она хотела тебя убить, - мистер Красный сидел возле взволнованной Белоснежки. – Даже не знаю что бы мы делали, если бы у неё это получилось…
- Да не пропали бы, - Белоснежка улыбнулась. Красный оставил реплику без внимания.
- Придётся теперь забор ставить, охрану нанимать, денег кучу тратить…
- Да не нужно, - Белоснежка улыбнулась. – Просто в следующий раз я буду осторожнее.
- Да? – сразу повеселел мистер Красный. – Ну, как скажешь. Мы же за тебя волнуемся…
- Белоснежка! – крик раздавался со двора.
- Ну, что ещё? – она вышла, ещё несколько неуверенно после пережитого. Там стояли мистер Жёлтый и мистер Синий с двумя корзинами грязного белья.
- Постирай пожалуйста, а том не в чем ехать на острова…
- Мальчики, где же вы её так испачкали? – царевна перебирала вещи.
- На деловых встречах, - умно сказал мистер Синий.
- Понятно, - Белоснежка посмотрела на них, - ну несите их к стиральной машине. Сейчас будем готовить вас к отдыху…

   Царица негодовала. Ей не удалось убить Белоснежку. Зеркало от страха заползло под сервант и лежало там совсем тихо. Царица ходила по своим покоям нервно, но всё ещё с царственной осанкой. Она думала, размышляла, мыслила… В её голове роилось множество планов убийства, но почему-то они все были слишком кровавыми и массовыми.
   Царица похлопала в ладоши. На хлопки появилась служанка с милой улыбкой и дрожащими ногами.
- Приведи мне придворного лекаря, - сказала царица повелительным тоном, - и быстро.
   Служанка исчезла мгновенно. Через некоторое время, кланяясь и пригибаясь от любого шороха, появился маленький сухонький старичок.
- Вы меня звали, - он поклонился царевне.
- Да, старый придурок, - царевна поправила волосы, – мне нужно чтобы ты приготовил яд.
- Яд, - старичок сделал удивлённые глаза, - зачем?
- Повеситься хочу, - скривилась царевна. – Мне нужно отравить одну девчонку, которая мне поперёк горла всю мою жизнь стоит…
- Это не гуманно. Я доктор, а не убийца…
- Ты это скажи своим пациентам, - царевна отвернулась. – Если я начну приводить статистику твоих операций, то неизвестно что выйдет. Тут и статейку за некомпетентность можно завести…
- Вы умеете убедить, ваше величество, - поклонился доктор, - я приготовлю вам яд.
- Мне нужно чтобы он был быстродействующий и незаметный. Возьми, не знаю, что ли в яблоки его впрысни. Не буду ж я его ей в рот запихивать…
- В какие, осмелюсь спросить яблоки? – поинтересовался доктор.
- В «белый налив», в «антоновку», да какая разница, - закричала царевна. – В яблоки, понял?!
- Конечно, понял, ваше величество, - лекарь поклонился, - к завтрашнему утру можно будет собирать урожай…

   Белые огромные стены, с охранниками в башнях и камерами через каждый сантиметр – примерно так теперь выглядело загородное поместье гномов. Ворота с нарисованной радугой – эмблемой корпорации. На самой дальней стене надпись «Смерть олигархам» неумело зарисованная белой краской. Белоснежка сидела на кухне и чистила лук. Набрав в рот воды, для того чтобы не капали слёзы, она методично очищала луковицу за луковицей. Скоро перед ней выросла маленькая белая горка, тогда царевна отложила лук и взялась за морковку. Суп для гномов готовился всегда долго, методично и вкусно. Но главное требование к супу – его должно быть много, поэтому Белоснежка взялась за приготовление с самого утра. Гномы любили хорошо поесть (хотя в принципе кто этого не любит?). Перерыв великое множество кулинарных книг царевна стала настоящей кулинаркой и теперь составляла меню на неделю и принимала заказы от гномов. Мистер Фиолетовый очень любил мексиканские буритосы, а Мистер Красный просто таял от русского борща.
   Когда последние ингридиенты были брошены в воду, царевна устало вытерла лоб и включила телевизор. Там показывали награждение американской киноакадемии. Как обычно выиграли негры: в номинации лучшего африканского сценария выиграла «Хижина дяди Тома» (триллер о развращении малолетних). Лучшего актёра получил слепой негр за роль командира русской подводной лодки, а в номинации лучшая песня выиграла новая работа чикагского гетто «моя толстая чёрная …адница». В самый разгар церемонии, когда ведущий очень удачно скаламбурил о тёще Ли Освальда, зашёл охранник и сказал, что пришла какая-то девочка с яблоками. Продаёт дешевле, чем на рынке, а они не знают, нужно брать или нет. У царевны как раз закончились яблоки на компот, поэтому она долго не раздумывала. Дала охраннику деньги и сказала, чтоб брал всё и нёс сюда…
   Через пару минут охранник пришёл с большой корзиной. Яблоки были просто загляденье. Царевна быстренько перебрала их, но не нашла ни одного червивого.
- Спасибо, ты свободен, - она махнула охраннику рукой.
   Тот козырнул и ушёл, армейские привычки всё ещё жили в нём. Белоснежка задумчиво села на диван и повернулась к экрану. Церемония уже кончилась и шли финальные титры. Внезапно ей стало грустно, прорезалась ностальгия по тем дням, когда она тусовалась с реперами, когда ездила на роликовых коньках и принимала во всех модных движениях. Когда жизнь бурлила. Наверное у каждой женщины, которая посвящает себя домашнему хозяйству иногда прорезается такая тоска. Она взяла яблоко из корзины, вытерла его об футболку и смачно укусила. Она доела яблоко почти до конца прежде чем почувствовала лёгкое недомогание. Царевна попыталась встать, но не смогла, голова помутилась и она упала на диван. А потом пришла пустота…
   Охрана нашла её тогда, когда повалил дым от сгоревшей кастрюли с супом. Они вызвали скорую, но врачи оказались бессильны. «Мы заклятиями не занимаемся, тут всякие поцелуи принца нужны, или какого-то мага молодого, или слова волшебные. Мы за традиционные методы. С вас за вызов 1000 баксов…». Сказали так и уехали. Но гномы горевали не долго. Они решили организовать заповедник (вообще-то для отвода глаз, на территории они собирались выращивать мак, а на фондах отмывать деньги) и главным экспонатом сделать принцессу. Сделать рекламу, сменить ей имя для конспирации, пригласить принцев со всего мира, чтобы за деньги они попытались воскресить Белоснежку…

- А дальше вы знаете, - сказала Белоснежка.
- У тебя даже тон поменялся, - Черномор улыбнулся.
- Да это просто защитная реакция с детства, в незнакомой компании сразу на сленг перехожу.
- Понятно, а то я вообще ошалел, чувиха, - он тряхнул бородой. Ворон подлетел и сел ему на плечо. – А ты не хочешь теперь там в передаче какой-то выступить: «очевидное и невероятное» - после десятилетнего сна проснулась родная дочь царя. Сенсация, бешенные деньги.
- Нет, я не хочу огласки, теперь, когда мне нужно расквитаться со всеми, это только помешает. Будем действовать тихо и незаметно.
- А можно с вами, замочек подпрыгал к её ногам. Я могу для тебя что-нибудь закрыть, да и карету могу вам свою дать, с джакузи…
- Месть, месть, - прокаркал Ворон и замахал крыльями.
- И что тебе даст твоя месть? – спросил Черномор.
- Она даст мне спокойствие, да и, может быть, пенсию на старости лет, от государства, как заслуженной царевне…
- Ладно, я с тобой, - он махнул рукой. – Ну скважина, показывай где твоя карета…
   Внезапно с бешенным криком в пещеру ворвался хорошо одетый молодой человек:
- Всем стоять, никому не двигаться! Кто из вас царевна?
   Все: замочек, ворон, Черномор и Белоснежка осмотрели друг друга и пришли к выводу, что это кто-то из них.
- А зачем она вам? – спросил замочек, как самый опытный.
- Поцеловать мне её надобно и спасти от смерти, - сказал молодой человек. – Я царевич Емлосей. То есть Елисей. Ищу, ищу её по свету, даже с ветром и солнцем разговаривал.
- Совсем мозгами тронулся, - тихо сказал Ворон Черномору.
- Ты опоздал, - сказала Белоснежка, - я уже целована и спасена. Вот мой спаситель – Черномор. Великий маг.
- Да, - царевич почесал голову, - а как же я?
- Ну это уже не моя проблема, - Белоснежка пожала плечами. – Черномор был первым, поэтому, пока он жив я с ним…
- Ну, это мы легко решим, царевич достал из-за пазухи ПМ.
- Э-э, спокойнее молодой человек, -Черномор спрятался за царевну. Это же нечестно.
- А что честно в нашем суетном мире? – меланхолично сказал Елисей. – Честно, когда ты всю жизнь тратишь на поиски своей принцессы, а оказывается, что какой-то уродливый, бородатый карлик уже опередил тебя.
- Я попрошу, - Черномор выглянул из-за принцессы, - я не карлик, а просто маленького роста.
- И не такой уж он уродливый, - сказала принцесса и потрепала Черномора по голове, - по-моему он душка…
- Ну это всё второстепенное, - Елисей подбросил пистолет в руке, - а главное, что факт остаётся фактом, а вопрос открытым…
- Предлагаю компромисс, - сказал замочек, - мы все помогаем принцессе вернуть ей свой статус и заработать пенсию, а потом она сама решит с кем захочет остаться.
- Милый, ты же согласишься подождать? - Белоснежка подмигнула Елисею.
- Ладно, - покраснел царевич и спрятал пистолет. – Вылазь, урод, мириться будем.
   Они с Черномором пожали друг другу руки, заключив временное перемирие.
- Отлично, теперь можно заняться делом, - сказала Белоснежка. – Замочек, где там твоя карета?
- Нахрена нам карета? – Елисей посмотрел на компанию, - я думаю вы все поместитесь в мой «Ferrari»…
- А джакузя, там у тебя есть? – нахмурился замочек.
- Я тебе в стаканчик воды налью, да пузыри пускать стану, устроит? – принц посмотрел на всю компанию, - ну что, едем?

   Офис корпорации «Семь гномов» переехал поближе к замку царя. Теперь это был модный район и очень многие предприниматели стремились селиться поближе к дворцу. Здесь жили заморские принцы и купцы, даже баба Яга перебралась со своей избушкой поближе к центру. Она открыла аптеку и торговала лечебными травками.
   Близились выборы в царскую думу и гномы думали, что хотя бы одного кандидата они смогут протолкнуть, такого, который бы смог выбить им некоторые поблажки. Царь был уже не тот, он редко выходил из дворца и часто переписывался с римским папой – они обменивались средствами от ревматизма. Царица полностью всё прибрала к рукам, и теперь все государственные дела решала она. В стране уже давно ходило недовольство: во-первых перестали показывать футбол (царица запретила передавать кабельному телевидению этот канал), во-вторых отключили ещё несколько каналов для взрослых. Транслировалась только программы «Здоровье», «Вокруг света» да новости, которые практически каждый день рассказывали одно и тоже. Народу нечем было себя занять. Спиртные напитки и табачные изделия исчезли с прилавков, потому что царица поддерживала новомодный курс запада: «За здоровый образ жизни». В общем житья совсем не стало…
   Они подъехали прямо к центральному входу офиса корпорации. Возле входа сидел толстый леший и курил трубку. Царевич помог Белоснежке выйти, дождался пока вылезут Черномор с Вороном и замочком, а потом поставил машину на сигнализацию.
- Эй, - он махнул рукой охраннику, - присмотри пока за машиной.
- Добро пожаловать, - леший вскочил и услужливо открыл перед ними дверь.
   Холл был красивый, с большими белыми колонами и огромными статуями. Гномы любили всё большое. Везде стояли камеры и охрана. На мраморном полу, красивой заморской плиткой была выложена эмблема корпорации.
- Мистер Красный у себя? – спросила Белоснежка у девушки за стойкой при входе.
- А у вас назначено? – девушка подняла на неё глаза и улыбнулась Елисею, ворон, замочек и Черномор остались без внимания.
- Примерно, - Белоснежка посмотрела на неё сверху вниз, - скажте, что пришла его старая знакомая. Та, которая любит яблоки…
- Момент, - девушка подняла трубку, - мистер Красный, к вам пришла какая-то девушка с компанией. Говорит ваша старая знакомая, та что яблоки любит…
- Нет у меня никаких знакомых, - раздался знакомый голос, - и времени у меня нету.
- Дайте-ка мне трубку, - Белоснежка вырвала телефон у секретарши. – Привет, Красный, это я, Белоснежка. Думал, что буду вечно валятся в твоей хрустальной гробнице, а ты на мне будешь деньги зашибать?
- Бел…, - пауза затянулась. – Входи, детка, входи. Что ж ты сразу не сказала…, - Белоснежка победно поглядела на секретаршу.
- Проходите, пожалуйста, - сказала она, - Вася проводи…
   Вася проводил их на второй этаж. Там было семь дверей разных цветов, возле которых стояла охрана. Возле каждой двери в форме того же цвета, что и дверь. Возле красной их уже ждал гном, упитанный и холённый. С красным перстнем на указательном пальце и красным мобильным в руке.
- Деточка моя, - он полез обниматься.
- Попрошу без сентиментов, - оборвала его Белоснежка, - нам нужно о многом поговорить.
- Конечно, конечно, - сразу сдался гном, - заходите.
   Они все сели на огромный красный диван.
- Чаю, Наташенька, - сказал мистер Красный, нажав кнопку коллектора, - и бутылочку шампанского…
- Сейчас будет, - послышалось из телефона.
- Ну, рассказывай, милая, как ты выбралась. Да и кто это с тобой? Мы все так волновались. Братьев сейчас нет. Они на важной деловой встрече, я, можно сказать один, на хозяйстве остался…, - он заискивающе улыбнулся.
- Вот и хорошо, - Белоснежка кивнула головой, - говорить я буду чётко и кратко. Так сейчас модно. Кто это? Тебя это не касается. Ты должен мне несколько лет моей частной жизни, поскольку поместив меня в этот хрустальный гроб ты сделал себе неплохие деньги. Во-вторых, ты и твои братья поможете мне сбить с трона эту стерву, в третьих, мне надоело место вашей кухарки, я хочу долю в корпорации и голос на собрании акционеров.
- Хорошо, - сразу согласился мистер Красный, - что-то ещё?
- Всё, - расслабилась Белоснежка.
- Тогда можем праздновать…
   Они праздновали всю ночь. Приехали остальные гномы и они всей компанией поехали в один из самых дорогих ресторанов. В самый разгар веселья Белоснежка представила гномам своего спасителя и жениха:
- Прошу любить и жаловать, - царевна встала, - мой спаситель, тот кто разрушил злое заклятие своей любовью, - Черномор радостно пригладил броду в предвкушении важного момента, - царевич Елисей, - закончила фразу Белоснежка.
   Царевич дрогнул, но промолчал. Черномор дрогнул, но не смог удержать маленькую, невидимую слезиночку.
- За молодых, - мистер Красный поднял бокал, - Горько!!!
   Черномор выпил хладнокровно и залихватски. Взял сумку со своей бородой и вышел, не прощаясь и не оборачиваясь. Так и закончилась операция «Х». Царевна выбрала, как и обещала. Просто в эпоху рыночных отношений иметь женихом маленького карлика без денег и места в обществе не удобно. Тем более, когда предстоят такие важные государственные дела. Черномор слышал, что они победили на выборах в думу, а потом и сбросили с трона ненавистную царицу. Та закончила в сумасшедшем доме, а царя добрая Белоснежка отдала в дом престарелых. И началась после этого славная эпоха для королевства…
   После этого Черномор вернулся в школу и спокойно доучился. Он ещё пытался похищать девушек, но зачастую у него ничего не получалось. Сперва всё было нормально, но потом они обычно сбегали с каким-то богатырём, а Черномор оставался со своим Вороном, побитый и забытый. Замочек тоже оставил их, вернулся в свою карету и жил там, наслаждаясь благами цивилизации. Говорят его даже приглашали вести какое-то шоу…

- Да он несчастный человек, - сказал Руслан, – он можно сказать любовь ищет…
- А как это к твоей Людмиле относится? – поинтересовался я.
- Тихо, - он заткнул мне рот сахаром. – Дай пожалеть человека…
- Жалей, - я усиленно задёргал челюстями, - альтруист хренов…
- А где живёт этот несчастный? – спросил Руслан у наглой головы.
- Там, - голова показала языком на запад, - поскачите прямо туда и через три дня будете на месте. Он живёт на берегу безымянной реки в маленькой хижине.
   Мне так понравилась эта фраза, что я тот час стал придумывать песню. На середине Руслан ударил меня по ушам:
- Тихо, меломан недобитый, - своим ржанием не даёшь мне подумать.
- А что тут думать, ехать нужно…
- А, ну да, - Руслан тронул уздечку. – Пока голова!
- Пока голова, - повторил я за ним как придурок.
- Постойте, - голова заворочалась, а как же меч волшебный?
- Какой меч? – Руслан сегодня явно туго соображал.
- Придурок, - прошептал я, - кладенец, ты что сказок не читал?
- А…, - рыцарь почесал голову. – И где же он?
   Голова откатилась в сторону. Под ней обнаружилась маленькая коробочка с надписью на китайском.
- Открой, витязь, заслужил ты меч в бою праведном, - голова говорила торжественным голосом.
- Заткнись и не паясничай, - сказал я голове, - подделку китайскую подсовываешь. Думаешь мы совсем лохи?
- А ты булатный, думаешь первые вы меня победили? Где ж на вас всех кладенцов то натуральных запастись. Вот и приходится с иродами работать. Я им рекламу, они мне продукцию…
- Конъюнктурщик, - сплюнул я на землю, - поехали витязь!
   Руслан был доволен как младенец. Вертел в руках заморскую игрушку. Она была с рукояткой из слоновой кости и чуть загнутым лезвием.
- Серый, никогда такого не видел, - он радостно показал мне меч. – Спасибо, голова!
- Пожалуйста, - голова перекатилась на своё место. – Удачи вам! Да и не сильно там с братом. Всё-таки брат он мне…

   Мы ехали уже довольно долго. Седло натёрло мне спину и, когда стало уж совсем невтерпёж, я сказал Руслану:
- Эй, может привал сделаем, а так ты скоро пешком идти будешь…
   Он понял не с первого раза. Последнее время вообще как-то туго соображал. Когда я уже нагло остановился и начал щипать траву, он спросил:
- Ты что устал?
   Я думал было сострить, но понял, что время неподходящее, поэтому просто ответил, что устал.
- Привал, - сказал он с видом римского полководца.
- Спасибо, - сказал ч с видом обычной взмыленной лошади.
- Будешь шоколадку? - спросил он меня, разворачивая хрустящую фольгу.
- Буду, только ты это, седло с меня сними. А то самому как-то неудобно.
   Руслан не спеша снял с меня всё обмундирование и пошёл за дровами для костра. А я улёгся на траву и принялся хвостом отгонять надоедливых мух.
   Через полчаса у нас был костёр, и Руслан готовил на нём какую-то подозрительную тушку. Она была похожа на зайца, но почему-то была без ушей. Может это был хомяк? Внезапно его потянуло на душевные разговоры…
- А ты знаешь то, как я Людмилу свою нашёл? – спросил Руслан.
- Не-а, - я задумчиво почесал копытом морду. – Только не говори что по объявлению в газете.
- Нет не по объявлению, - он явно не понял шутки. – Я её в апельсине нашёл…
- Серьёзно? – я заржал, - а ты случайно не курил сегодня? Знаешь, когда покурю, то кобыл не только в апельсинах, я их даже в картошке найти могу…
- Придурок, - Руслан достал немного травки и скрутил себе козу. – Я тебе серьёзно говорю.
- Ну, если серьёзно…- я подождал пока он потянет, и подвинулся ближе. – Дай тягу сделать…
   После тяги, история стала более правдоподобной.
- Ну, так чё, рассказывай…
- А, сейчас, - Руслан затянулся ещё раз, и начал свой сбивчивый рассказ.

три апельсина или самые быстрые способы обольщения:

   Мой батя с маман, ну царь с царицей в общем, жили очень счастливо. Но не было у них детей, ну как ни пытались ничего не получалось. Они уже и к иностранным специалистам обращались, и гипнотизировались, шарики какие-то глотали, но ничего не выходило. Сидели они как-то вдвоём, смотрели мелодраму какую-то, и тут на них напала такая безнадёга, что стали они на болезненные темы разговаривать. Батя сказал:
- Слышь, мать, вот если бы у нас сын родился, то поставил бы я у нас во дворе фонтан, и била бы из него не вода, а настоящий пятизвёздочный коньяк. Семь лет бы бил коньяк, представляешь, как бы было стильно?
- А я, - мать задумалась, - поставила бы рядом такой же фонтан, только бы из него не коньяк, а настоящие французские духи лились. И тоже семь лет. Вот это была бы просто бомба…
   Вот так они типа трындели очень долго, напились в тот вечер в зюзю. А через несколько недель, мама к врачу пошла и тот её осчастливил, что типа у неё мальчик будет. То есть я. Услышало небо их молитвы…
   Вот родился я, а родители на ветер слов не бросали, да и поставили два фонтана во дворе. Один с коньяком, а второй с духами. И приходили кто хотел, да набирали себе чего хотели. И никто в обиде не оставался. Халява она всегда нарасхват. Ну а я что, рос себе да не парился, не знал же сколько родители бабок на это дело вбухали. И вот к седьмому году, стала потихоньку лавочка прикрываться, струйки лились уже совсем маленькие, почти по капельке. И пришла какая-то старая мымра к фонтану, стала с ведром, да с губкой, и начала коньяк нацеживать себе, цедила, цедила, да и почти полное насобирала…А я малой тогда был, думаю вот дура старая, зачем же ей коньяка столько, сама ж ели на ногах стоит и так типа ненароком шёл мимо, да зацепил ведро ногой. И всё это хозяйство на плиты наши дворцовые вылилось. Ох как она орать стала, мне аж страшно сделалось. Кричала, волосы на себе рвала. А фонтаны совсем накрылись в тот момент, потому что мне ровно семь в этот день стукнуло. Вот и халява закончилась. Вот она смотрит на меня и говорит, злобно так, покрякивая:
- Когда тебе двадцать один год стукнет, станет тебе очень скучно. Балы достанут, дискотеки наскучат, книги начнут утомлять. Ты будешь слоняться по дворцу и не будешь знать чем себя занять. И попустит тебя только тогда, когда ты дерево с тремя апельсинами найдёшь. Но если ты найдёшь его и сорвёшь эти фрукты тебе так пить захочется, что просто тебя клинить будет, и тогда посмотрим, как ты запоёшь…
   Типа заклятье на меня наложила. Я тогда не понял ничего, посмеялся себе втихаря, да дальше побежал. Вот жил я себе, взрослел, отрывался на полную, школу закончил. Даже медаль пытались всучить золотую, но я посмотрел на ту медаль, там золота грамма два от силы, и сказал, что пусть лучше себе её оставят. Поступил в универ, начал учиться, но стукнуло мне двадцать один год и тут действительно началось. Такой столбняк, вообще ничего делать не хочется, всё утомило. Вспомнил я тогда ту бабку злобную, да про слова её. Пришёл к бате с маман и говорю:
- Где мне типа три апельсина взять…
- Ты че, - батя аж со смеху попух, - сейчас я Кольку на базар отправлю он тебе три ящика привезёт. Поехал Колька на базар, привёз, но чего-то меня не попустило. И всё хуже и хуже мне становилось, а апельсинов я столько переел, что уже смотреть на них не мог. И вот наконец сказал я родителям…
- Всё, нет больше сил, поеду искать эти апельсины, а то загнусь тут вообще, - сел на коня да поехал куда глаза глядят. Тот конь вообще был полный дибил, ты ещё ничего, - царевич затянулся и передал мне косячок…- Так вот, батя мне уже давно счёт в банке открыл, поэтому в деньгах я не нуждался. Ехал я долго, отдыхал, а потом ехал снова. День на десятый свернул я с дороги, да поехал напрямик по лесу. Слышу вдруг голосок тонкий:
- Куда прёшь идиот, дом совсем сломаешь…
   Ну, я на измену упал, огляделся – а никого нет. Смотрю вниз, а там скорлупа яичная лежит, а в этой скорлупке типа фея. Удивился, никогда фей не видел, только в книжках про них читал…А эта малая совсем обнаглела:
- Ты что ко мне без подарка приехал?
   Я смекнул, что нужно ей что-то впарить. Снял с пальца кольцо золотое, да вместо пояса ей надел. Тут она сразу тон поменяла, заулыбалась, да начала летать, что стрекоза.
- Знаю, - говорит, - что ты ищешь. Тебе нужно ключик алмазный добыть. Тогда ты сможешь в сад попасть где апельсины висят.
- И где же мне его добыть? – смотрю на неё, а она улыбается, и смотрит на меня, что на лоха.
- Это наверное, моя старшая сестра знает. Она живёт в каштановой роще…
   Понял я, что тут каким-то разводом пахнет, но что делать. Нужно ж эти фрукты найти. Поехал в каштановую рощу, благо не далеко. Там такая же малая, только в скорлупке каштана живёт. Я на неё смотрю, она на меня. Ждёт чего-то. Ну я подумал, да снял пряжку со своего плаща…Она сразу заулыбалась, да говорит:
- Не ты первый, кто ищет эти апельсины. Но ты был добр со мной, поэтому я помогу тебе.
- Так помогай, - говорю. Меня честно говоря немного поддостал этот маскарад.
- Алмазный ключ лежит в хрустальном ларце…
   Я стою, жду, что придурок. А она пряжкой играет, да лыбится.
- Слушай, а где ж этот ларец? – у меня уже терпение лопается, хочется эту красавицу так сапогом и накрыть.
- Это моя старшая сестра знает, она в орешнике живёт.
   Понял я что у них там целый синдикат, каждый что-то урвать хочет. В общем развод по-полной. Плюнул я на эту малышку, да не попал. А она пряжкой накрылась, да что-то некрасивое мне крикнула. Поехал я дальше. Ехал часа два, пока да этого чёртового орешника доехал. Сидит, ждёт уже. Наверное у них связь сотовая какая-то. И ручку тянет, типа: дай, дай…Ну что делать, снял с шеи золотую цепочку, да повесил её на дереве. Ну эта стерва заулыбалась, да кричит, что бешенная:
- Теперь у меня качели есть, теперь кататься буду…
   Ну я её немного осадил. Говорю:
- Ты мне сначала расскажи где ларец находится? А потом можешь хоть мёртвую петлю делать…
- Ладно, - губки надула, но продолжила, - ларец находится во дворце, дворец стоит на горе, а та гора за тремя горами, за тремя пустынями…
- Стой, стой, - я задумался, - что-то сложно слишком. Дай лучше запишу.
   Подождала она пока я записал, сама мне ещё раза четыре повторила дурню эту. Подождала, да на качели села кататься…
- Слушай, дорогая, - говорю, - а что там ни охраны, ничего, просто так ключики, дворцы, горы. Что ты мне паришь?
- Э…- она заулыбалась, что прибацанная, - есть, - говорит, - сторож одноглазый. Запомни только: сторож спит - глаз открыт, когда не спит – закрыт. Тогда можешь ехать и не бояться.
- Спасибо что сказала, - говорю, – а то я бы там трындюлей бесплатных отхватил, да там и остался бы.
   В общем записал я всё это, по дороге потом повторял, чтобы не забыть. Ехал сколько не помню, уже столько дней прошло, что со счёта сбился. Перевалил и три горы этих, и пустыни проехал, думал кончусь там. Наконец, приехал к той самой горе. Ничего в ней особеннго, от горы только название одно. Холм холмом. Дерево одинокое стоит, ну я к нему коня привязал, да тут и тропинку увидел. Совсем заросла, наверное там вообще никто уже лет сто не ходил. Шёл я по серпантину этому, аж до верха самого, ну а там дворец стоит. Красивый такой, белый. Ну стою, вижу окно открыто наверху. Думаю как бы туда посмотреть? Тут летит сорока, я ей:
- Эй, чудо, посмотри спит ли сторож? – она что-то покружила под окном, потом внутрь залетела, вылетела и орёт.
- Спит, спит, глаз закрыт. Всё нормально.
   Вот дура думаю, а сам поблагодарил. Улетела она, а я на землю сел. Сижу, жду. Помню же, что он спит когда глаз открыт. Сидел полдня. Уже и стемнело, звёзды там всякие повылазили. Тут вижу сова летит. Я ей:
- Слушай, глазастая, посмотри спит ли сторож? – Ну та особым интеллектом тоже не отличалась, внутрь залетела, полетала, а потом вылетела и орёт.
- Не спит, его глаз так на меня и уставился.
   Думаю вот теперь мне пора. Поблагодарил тварь летающую да внутрь попёрся осторожненько. Поднялся на второй этаж, вижу сторож, серьёзный такой, видно качался в детстве, а рядом с ним столик с ларчиком. А в ларчике ключик. Забрал я этот ключик, а потом думаю: а что ж открывать им. Не сказали феи стервозные от чего ключик. Только голову задурили. Стал как идиот по всему дворцу ходить да ко всем дверям этот ключик пробовать. Все перепробовал, кроме самой маленькой, золотой в конце зала. Подхожу к ней, бац и открыл. Думаю, во буржуи: золотые двери алмазными ключами открывают. Даже у меня батя не такой крутой. Ну да ладно, захожу, а там сад чудесный. Стоит дерево огромное, а на нём ровно три апельсина. Здоровых таких, больше на дыни похожих. Потырил я их по тихой, да линять…
   Слава Богу, что этот придурок крепко спал, пока он раздуплился, я уже далеко был. Еду я по пустыне, а как назло забыл воду в замке набрать. Пить хочется, просто …, извини за нецензурщину. Думаю: у меня ж три апельсина. Захаваю один и всё нормально будет. Достал нож, да давай резать апельсин. А тот распался на две части и из него баба вылетела. Я аж прибалдел сначала. Красивая до одури. Ну и как водиться сразу ныть:
- Дай мне пить, дай мне пить… - а сама глазами стреляет на право и налево, нет кого тут кроме меня?
- Нету, - говорю, и в себя по-тихой прихожу - жди пока до оазиса доберёмся.
   А она как стояла, так на песок упала и коньки отбросила. Тут я второй раз прибалдел. Стою над трупом и сказать нечего. Даже ж имя не сказала. Тут вижу, провалилась она в песок, а вместо неё апельсиновая роща вылезла. Ну, думаю, хоть какой-то толк от неё. Посрывал апельсины, да хоть жажду утолил.
   В общем, тему я просёк. Думаю, открою второй апельсин, когда вода поблизости будет. Ехал, ехал, уже сам стал высыхать, но тут кончилась эта пустыня. Лес начался, да ручей гонрный течёт. Ну я сам напился, а потом за ножом полез. Надрезал кожуру, а тот снова на две части развалился. Из него опять баба выпала. Ещё красивее, чем первая. У меня аж в горле пересохло. А она тоже ноет:
- Дай мне пить, дай мне пить…
- На, пей, - на ручей ей показываю, а сам думаю, вот стерва, с самого начала ноет, а что ж дальше то будет.
   Ну пила она, пила, да выпила весь ручей. И опять за старое:
- Дай пить, дай пить…
   В общем тоже окочурилась. Я посмотрел на всё это дело, да задумался. Что-то слишком просто я девушками разбрасываюсь. А тут вместо её тела опять роща выросла. Думаю, пора ехать. И поехал. Долго я ехал, почти уже до своего королевства доскакал. А у нас там река такая здоровая, что, думаю, хватит красавицу напоить. Сел да третий апельсин достал. Разрезал, а из него такая мадам выпала, что я вообще дар речи потерял. Стою да только бэ и мэ. А она знакома, наверное с теми двумя, ту же пластинку начинает:
- Дай мне пить, дай мне пить…
- Пей, - говорю, - вот река рядом.
   Пила она часа полтора. Я даже вздремнуть успел. А реке хоть бы хны. Наконец подняла она голову, да что-то членораздельное сказала:
- Спасибо, - говорит, - я Людмила, дочь короля апельсиновых деревьев. Я тебя так долго ждала в своей темнице. Да и сёстры мои ждали.
   А я слушаю и думаю: расстраивать её или нет. Ну потом решил, чего отношения с вранья начинать. Так ей и сказал:
- Загнулись твои сёстры, теперь они апельсиновые рощи.
   Но она что-то не очень расстроилась. Наверное, не очень дружила с ними или конкуренции боялась. Смотрит на меня влюблённым взглядом и молчит. Тут я своё обаяние включил…
- Ты не покинешь меня, моя дорогая?
- Не покину, любимый, пока не разлюбишь…, - вот тут я понял, как попал. Вспомнил ту бабку старую незлым тихим словом. Но делать то что-то надо. Встал на колено, да на мече поклялся, что возьму её женой. Тут она совсем расслабилась, да приставать стала. А я пока думаю, как тут всю эту ситуацию разрулить. Как батю с мамой подготовить? Думаю, нужно её приодеть, стилистов там, визажистов пригласить, да карету ей нормальную подогнать. Ну чтобы она типа модной была. В общем посадил её на дерево перед дворцом, а сам поехал дела решать.
   А тут служанка наша старая под деревом воду набирала. Глянула в своё отражение, да аж поседела: откуда ж такая красота взялась. Потом голову подняла, Людмилу увидела да и говорит так мудрено:
- Ты кто?
- Я Людмила, невеста царского сына…
   В общем наивная дура. А эта стерва скумекала, что тут можно меня прокинуть, да давай дерево трясти. Моя малышка упала, да снова в апельсин превратилась. Тут я вернулся, а на месте моей мадам это страхапудало. Я не растерялся?
- Ты кто? – говорю. А она мне нагло?
- Я твоя невеста, Людмила. Просто мне соринка в глаз попала, да волосы седые от кислотных дождей, - стоит и сношает меня, как хочет.
   Ну я не долго думая ей между глаз как врезал, она на земле, а из-за пазухи мой апельсинчик выкатился и Людмила моя вышла. Ту служанку я выгнал, а невесту примарафетил так, что она вообще стала голливудской звездой. Приехали мы к бате, да батя рукой махнул. Говорит:
- Раз ты такой придурок, что в двадцать два года тебе делать нечего, то женись.
   Вот я и женился. Жили мы с ней прекрасно, пока этот урод у меня её не отобрал. Хотя, всё равно все женщины суки. Может, она сама к нему сбежала, всё так прикинула, чтоб как похищение выглядело…
- Тут и истории конец, - сказал Руслан, и потушил костёр. – Спи, конь. Завтра рано вставать…
   Я долго не мог заснуть. Слушал костёр, курил последние остатки травки и слушал мирное посапывание Руслана. Наверное, он действительно любил её, раз отважился на такое долгое и опасное путешествие. Ну, а то, что он слегка глуповат…так это по молодости. Повзрослеет, жизнь научит, и всё будет нормально. Даже если и Людмилу эту не найдём. То всё образуется. Я же всё-таки волшебный немного. В будущее заглядывать умею…

- Слушай, Серый, - Морфей допил остатки чая. – Может, на сегодня закончим. Мне кажется, что история ещё долго будет продолжаться, а я спать хочу безумно.
- Можно, шеф, - я почесал копытом за ухом. – Эй, Кумара, хватит там писать. Закрывай тетрадь, да со стола убери. Дурная птица принялась за дело. А я пока проводил Морфея до порога. – Вообще-то шеф, история почти окончена. Завтра я вам всё расскажу.
- Да? – он выглядел расстроенным, – а я начал привыкать к нашим вечерним чаепитиям.
- Но, - я посмотрел на него, - вы ведь можете заходить ко мне и просто так. Без всякой причины. Мы же почти друзья с вами…
- Друзья, - Морфей улыбнулся, - наверное, Серый, наверное…
   Он ушёл к себе в замок и так ни разу и не оглянулся на меня. А смотрел ему вслед очень долго, пока он не скрылся из пределов видимости.

   Вечером он пришёл снова. Шеф был в плохом настроении, один из его кошмаров вышел из-под контроля и распугал пол сонного королевства. Он уселся на стул, даже не поздоровавшись со мной. Кумара нахохлилась и не хотела со мной разговаривать. Вообще вечер был какой-то злой. Я сам налил себе чаю и помешал копытом сахар. Ложки куда-то пропали, и мне казалось, что это птица их складирует где-то в районе своего гнезда.
- Ну что, Серый? – Морфей соизволил сказать первое слово. – Давай, рассказывай…
- Сейчас, сейчас, ваше величество, - сказал я и дал Кумаре подзатыльник. – Доставай перо и записывай, дурная птица…
   Кумара крякнула что-то невразумительное, но перо достала. Я отхлебнул чаю, немного прополоскал рот и начал:

Вот и сказочке конец:

   Мы скакали уже очень долго. Я сбил себе одно копыто и прихрамывал на одну подкову. А Руслан себе ехал, слушал в плеере какую-то фигню, и даже не замечал моих страданий. Река возникла перед нами совершенно неожиданно. Вода текла настолько тихо, что я даже не сразу понял, что это она и есть. Вдалеке виднелась маленькая хижина, похожая на африканское бунгало. Сушились какие-то шмотки, а маленький человечек с огромной бородой играл с кошкой в футбол.
- Вот этот урод, - сказал Руслан и направил меня к хижине.
- Ты, это…только поспокойнее, - я попытался его утихомирить, но вроде бы у меня не вышло.
- Отстань, кобыла, - обидно сказал он и я заткнулся.
   Человечек тоже заметил нас и сразу же засуетился и забегал. Сначала Черномор пытался снять бельё, но потом передумал и просто, подхватив кошку, и спрятался в доме.
- Слинять хочет, гад, - зло сказал Руслан, и мы поскакали быстрее.
   Я остановился возле самой двери, как настоящее такси, а Руслан спрыгнул и сразу побежал буянить. Он стучал в дверь, бил её ногами и ругался.
- Выходи, гад, выходи! – так продолжалось несколько минут, пока Черномор ему не ответил.
- Да иди ты, придурок! Успокойся, меч свой китайский спрячь, а потом и поговорим. Как взрослые люди…
   Ну, Руслан ещё побесился немного, а потом уселся на лавочку возле дома и заплакал. Я подошёл, уткнулся мордой ему в ладони и облизал волосы языком. Ну, прямо, как собака…
- Отстань, Серый, отстань, - он отталкивал меня, - ничего я по-человечески сделать не могу. Даже гаду этому накостылять не могу. Какой из меня герой былин и сказаний. Тряпка я обыкновенная…
   Прервал эту слёзную тираду звук открывающийся двери. Руслан сразу успокоился, вытер слёзы и злобно посмотрел на стоящего перед ним карлика.
- Где моя Людмила, - сказал он устало, - скажи мне, пожалуйста…
- В магазин пошла, - умиротворённо сказал Черномор, - она у меня такая хозяйка…
- Не понял, - Руслан замялся, - ты разве её не похищал?
- Я?! – искренне удивился Черномор, - зачем мне свою собственную сестру похищать?
- Сестру? – тут уже я не выдержал. – Вы, по-моему, немного не похожи…
- Да, на мне природа немного отдохнула, - Черномор улыбнулся и погладил ворона на своём плече. – Она приехала ко мне в гости, о тебе много рассказывала. Так и говорила, что ты будешь ревновать бешено и начнёшь её искать. Тем более после историй, которые тебе эта Голова рассказала. Что там ещё пугает лохов?
- Да, лежит посреди поля, и буянит…
- Он всегда такой был, брат мой - Черномор достал трубку, - будешь курить?
- Давай, Руслан улыбнулся. – Меня кстати Руслан зовут…
- Черномор, - бородач протянул ему руку.
- А меня Серый, - и я вставил свои двадцать копеек.
- Очень приятно, - сказал он и пожал мне копыто. – А это Ворон, - он показал на птицу на плече.
- Привет Ворон, - сказали мы с Русланом хором.
- Привет, - прокаркала птица.
   Людмила пришла поздно вечером, с гружёной телегой всякой снеди и бытовой техники. Усталая, но довольная… Мы сидели в большой комнате, и пили чай на травах. После них в душе и теле наступала такая лёгкость, что я тайком небольшой пучок спрятал в укромном месте. Чтобы потом попробовать покурить его в тишине…
   Руслан резко поднялся с места, когда она вошла и, не здороваясь, вышел из дома. Она посмотрела на брата и бросилась догонять его. Она нашла его на берегу. Руслан сидел и смотрел на ночную воду, в которой луна играла свою мелодию.
- Ты сможешь простить меня? – Людмила села рядом с ним.
- За что мне тебя прощать? – Руслан повернулся к ней, - За то, что ты испытывала мою любовь к тебе?
- И за это тоже, - Людмила обняла его. – Я люблю тебя…
- Это хорошо, - Руслан улыбнулся, - значит, всё это было не зря…

- Вот и всё, - я посмотрел на Морфея, - сказочке конец.
- Странно, что всё так вышло, - король сновидений задумчиво улыбнулся. – Любовь всегда побеждает, да?
- Конечно, - я погладил Кумару и забрал у неё исписанные листки. – Ведь по другому нельзя.
- Возможно, - Морфей встал и пошёл к двери. Остановился возле самого входа и сказал, - до завтра!
- А как же ваша робота, шеф, - я удивлённо смотрел на него, - Ведь кто-то же должен слать кошмары, а вы тут столько времени проводите, что люди уже забыли, что такое плохие сны.
- Вот и хорошо, - Морфей странно посмотрел вдаль. – Я устал от страха. И они устали. Пусть они отдохнут…
- Но на ваше место придёт кто-то другой, - я вздохнул, - и опять начнётся всё сначала.
- Может быть, - король сновидений кивнул головой, - но пока я жив, они могут спать спокойно…
   Он ушёл, тихо закрыв за собой дверь. Я собрал со стола чашки, протёр стол и разложил на нём свои мемуары. Получилась довольно объёмная пачка бумаги. Кумара села рядом и ласково куснула меня в шею.
- Видишь, что делает с людьми общение? - сказал я птице. – Они к нему привыкают…
   Я перечитал всё, что было написано, и остался доволен. Сложил всё в отдельную папку и спрятал в стол. Некоторые вещи делаются только лишь для себя. Некоторые вещи делаются для других. А некоторые вещи остаются всегда. И только они держат нас в этих мирах, не дают нам упасть и пропасть в бездне. Но, к сожалению, я не знаю ни одной из них…