Андрій Карплюк "Школьная практика или слабонервным просьба не беспокоиться"

   Это случилось, когда мы со Светкой первый раз были на практике в школе.
   В школе, потому что мы - будущее учителя. По крайней мере, учимся на них – сейчас на третьем курсе.
   В принципе, нам очень понравилось. Может из-за того, что мы не слишком преподавали? Так - помогали проверять тетрадки, читали вслух, пару раз водили детей на экскурсии, еще как-то там развлекали после уроков.
   Да и атмосфера была очень благожелательная. Школа на нашу долю не совсем обычная выпала - поселковая. В ней не бушевали на переменах толпы детей, а в классах числилось не тридцать и более. Там всего-то было три класса: соответственно первый, второй и третий, по 12-15 учеников в каждом.
   Нам достались самые старшие. Причем, в классе практически одни только девочки – по девять-десять лет, но такие, уже, блин, интересы, такие из себя. Так что, мы им, скорее, как подружки были.
   А чего там? Нам всего по 19 – обе стройненькие, славненькие. Я, правда, хоть ростом под фотомодель, а Светка большинства из них в лучшем случае на голову выше.
   Но рост не мешал ей, как и мне, быть для детей этакой супер-леди. Сплошное восхищение и постоянные расспросы: а как вы ногти красите, а каким шампунем волосы моете, а у вас такая фигура красивая, такая кожа нежная - и ведь при этом все время потрогать норовят.
   Со Светкой по поводу «троганья» один раз, вообще, прикол был. Она какой-то сверток со стеллажа доставала, и у нее футболка задралась. И как же одна девчонка заворожено смотрела на ее обнаженную талию! Мне кажется, она даже забыла, где и что.
   Смотрела-смотрела, а потом, все еще будучи под гипнозом, положила на предмет своего вожделения ладошки, поводило легонько туда-сюда и с таким удовлетворением и завистью вздохнула! – Светка, аж, покраснела от смущения.
   Правда, со стула чуть не свалилась совсем уже по другому поводу. Она щекотки до смерти боится, и когда детские нежные пальчики путешествовали вокруг ее пупочка, они, совсем того не подозревая, так взбудоражили уязвимый девичий организм, что живот, спасаясь от диких ощущений, фактически полностью куда-то втянулся и, трепеща в своей засаде, невольно принуждал дрожать беззащитную кожу.
   Светке еще повезло, что третьеклассница быстро прекратила свои спонтанные манипуляции и не заметила, или толком не поняла, какое эффект они произвели на любимую учительницу. А то бы она, наверняка, постаралась развить успех, возможно даже путем пересчета ребрышек и исследования подмышек.
   Даже не представляю, что тогда случилось бы со Светкой, и как можно было назвать фигуру, в которую бы ее скрючило от смеха и визга.
   А этим малолеткам только дай пощекотать кого-нибудь. Они друг с друга постоянно пробы на щекотливость снимают. Стоит которой только руку задрать, или, потерять тапок – все, уже чьи-то пальцы тянутся к заветным местам. Дальше на хохот потерявшей бдительность подружки вмиг сбегаются остальные, и тут уже начинается всеобщее щекотание.
   Не помню, было ли у нас в школе нечто подобное, но, может, это обязательный этап формирования женской сексуальности?
   Кстати, у них на почве щекотания, даже несколько группировок сформировалось. Поэтому, когда они таким образом начинали беситься, получалось не так, чтобы все на одну, а настоящие щекотальные бои разворачивались: эти помогают той, те спасают эту, третьи еще кого-то пытаются защекотать…
   Один раз только Ксеньке не повезло. Наверное, самая симпатичная и смешливая из всех. Девчоночка, что называется, как на картинке. Темные волнистые волосы, глазки, бровки, реснички, - ну, просто фантастика! Кожа гладенькая-прегладенькая! Чистенькая. Беленькая. И только щечки всегда как розочки. А когда Ксюшечка улыбалась, то на них появлялись ямочки.
   Улыбалась же она, можно сказать, всегда. Потому что стоило до нее только дотронуться пальцем, как она жмурила глазки, вся кукожилась, и если чувствовала на себе вслед за этим еще хоть одно касание, тут же теряла способность концентрации и заливалась нежным колокольчиковым смехом.
   В этом было что-то магическое. Поэтому, всех так и тянуло зацепить ее. Я сама, частенько, как бы невзначай, баловалась этим. То, когда играем, за бочок чуть подтолкнешь, то по голове погладишь и заодно проведешь пальцем по ее шейке – все, появление ямочек на щеках обеспечено.
   Так вот, однажды мы возвращались с прогулки, и как-то так получилось…
   В общем, Ксюшка уже почти разделась (осталось снять только один ботинок), но тут у нее перчатка за шкафчик для одежды упала. А между ним и полом пространство узкое… Ну, она на полу распласталась – полезла ее доставать. Еще, главное, чтобы мягче было, подстелила под себя маленький старый матрас (зачем-то в раздевалке в углу стоял).
   И все, может быть, ничего, но у нее на ножке, которая без ботинка, носок,
практически, полностью сполз, а под ним!
   …Понятно, что пятка. Но я даже не знаю, как сказать – ну, такая чудесная, такая трогательная! Видно было, что мягкая и гладенькая, как сметанка. А еще она походила на созревающую клубничку – такая же нежно-розовая и с испариной, как капельками росы.
   И как же Ксюшка этой ножкой заманчиво болтала в процессе доставания!
   Признаюсь, увидев такую прелесть, у меня появилось жуткое желание лизнуть ее. Конечно, я не подавала вида, но в висках упорно стучало: дотронься, дотронься, прикоснись хотя бы разочек!
   Одному Богу известно, сколько мне стоило сил не поддаться искушению, а то бы точно – сделай лишь шаг в сторону Ксюшиной ножки, боюсь - уже не совладала бы с собой и стала лобызать и ласкать это милое создание.
   В итоге, сняв куртку и переобувшись, я прошла в класс и села за стол проглядывать ученические тетрадки. Правда, в открытые двери мне прекрасно было видно, как там Ксюха все еще пыжилась распростертая на полу, семафоря своей голой пяткой.
   Но кое-кто не спешил уйти из раздевалки, скорее даже наоборот.
   Их было трое, причем, все не из Ксюшкиной компании.
   Оттянуться, видимо, решили по полной. Надо было видеть, как методично и с каким наслаждением они подступались к своей жертве, смакуя каждое движение.
   Первая маленькая мучительница налегла боком на ноги одноклассницы, обхватив одной рукой икры, а ее другая рука, как пчелка над цветком, зависла над полуобнаженной подошвой и начала примеряться, как ей удобнее совершить посадку.
   Еще две любительницы пощекотать устроились вдоль Ксенькиного тела – одна возле поясницы, а последняя – еще выше, видимо, ориентируясь на руки и подмышки.
   Как только все заняли свои позиции, маленький ноготок легонько чиркнул по голенькой щиколотке, и в тот же миг Ксюшкина ступня вскинулась словно рыбка, а с противоположной стороны брызнул ее заливистый «хи-хик».
   Но, похоже, она еще не сообразила, чем ей грозит обволакивающая тяжесть на ногах, потому что еще раз сделала попытку дотянуться до перчатки под шкафом.
   - Хиии-кви! – на этот раз щекотка уже скользнула по краю пятки.
   Такое продолжение заставило Ксеньку уже забыть про свое занятие. Она по возможности огляделась, оценивая, как лучше поступить в сложившейся ситуации, но стоило ей лишь обозначить намерение повернуться на бок и приподняться, как в тот же миг одна из захватчиц оседлала ей ноги чуть ниже ягодиц, а ориентированная на подмышки, стала придерживать ее руки, что с учетом их нахождения под шкафчиком не составляло какого-то труда.
   Таким образом, все Ксюшкино тело от подошв до подмышек и шеи, было доступно для атаки.
   С замиранием сердца маленькая пленница ощутила, как ее блузку вместе с майкой потихоньку вытащили из под джинсов и задрали наверх, зацепив за макушку.
   Но, войдя в какой-то транс, она даже не пыталась вырваться, а лишь тоненько попискивала.
   Тем временем, окончательно покинул свое пристанище и сползший носочек. И хотя пальчики, которые его медленно стягивали, пока даже не пытались делать каких-то щекочущих движений - их контакта с чувствительной подошвой было вполне достаточно для того, чтобы Ксюшин писк брал уже гораздо более высокие ноты, чем при задирании блузки, да и продолжительность его звучания также увеличилась.
   Затем процедуру оголения прошла и другая ступня. Решив, что за этим последует самое страшное, Ксюша максимально напрягла все свое детско-подростковое тело, насколько возможно придала твердость духу и, стиснув зубы, даже перестала дышать.
   Но мучительницы все отодвигали кульминацию, то ли полагая, что их жертва никуда не денется, и поэтому можно растянуть удовольствие, а может, просто решили расслабить, притупить ее бдительность, чтобы потом, неожиданно набросившись всем разом, всего за несколько секунд довести до истерики.
   Так или иначе, но поначалу та, что сидела сверху, и та, что занималась теперь уже босыми подошвами (третьей просто оставалось держать руки), лишь указательными пальцами дотрагивались то до одного, то в другого места – совсем слабо и редко, словно первые капли дождя.
   Но и таких невинных прикосновений было достаточно, чтобы Ксюшкин дух мгновенно размяк, тело разбалансировалось, а губки после каждого касания начали выпускать какой-нибудь «хи-хик».
   «Хиу-хи», - капнуло ей на свод ступни. «Кви-кви», - почти одновременно прокапало справа-слева по ребрышкам. «Ии-и, ии-и! Ууви-киу!» - О! А это уже очень крупная капля затекла между пальчиков на ногах.
   Между тем, капли-щекотки становились все активнее, и Ксюшкины «хихи» и «уувики» стали постепенно сливаться в тоненькие ручейки смеха.
   «Ууиу! Ихи-хи-хи! Иии-хахи-хо-хо-ууи!» - звучало все продолжительнее и громче.
   Да и пальцы щекотальщиц уже перестали опускаться каплями, они, вообще, уже не отрывались от чувственной кожи и безотрывно выводили узоры на ребрышках, позвоночнике и даже животе (насколько это позволяла Ксюшина поза).
   А уж на подошвах тоненькие ноготки и вовсе не упускали ни одной бороздки, ни одного бугорка и забирались в каждый закуточек между пальчиками-ягодками.
   Боже! Что это было за зрелище! Бедная Ксеня! Наверное, у нее даже не было сил брыкаться, не говоря уже о том, чтобы пытаться вырваться. Бедняжка только трепетала, как лист на ветру - всем своим тельцем, от кончиков до кончиков пальцев на руках и ногах - и хохотала, хохотала, хохотала!
   Конечно, все это давно было пора остановить, но от происходящего меня напрочь парализовало. Застывшим взглядом я уже несколько минут упиралась в заголовок «домашняя работа», а сама всем своим нутром была там, жадно впитывая каждый Ксюшкин всхлип.
   Ее смех уже давно сладко сосал под ложечкой и невидимой щеточкой чесал по небу. А когда пальцы «подруг» в первый раз забрались ей подмышки и сразу же начали там трепыхаться с энергией попавшей в паутину мухи, она издала такую надрывную трель, что у меня произошло полное помешательство - откинувшись на спинку стула и закатив глаза, я уже хотела начать маструбировать…
   К счастью - меня от позора, а Ксюшу от нервного срыва и физического истощения - спасли голоса под окном (остальная часть класса вместе со Светкой наконец решили вернуться с улицы).
   Услышав их, девчонки прекратили свое развлечение, и еще до того, как все появились в раздевалке, защекоченная почти до полного изнеможения Ксюша достала свою перчатку и теперь растрепанная и раскрасневшаяся, тяжело пыхтя, натягивала полосатые носки.
   Я же, пока все переодевались, успела в туалете умыться для отрезвления и слегка примарафетиться.
   Кстати, об этом случае никто из класса больше не узнал – в отличие от другого.
   Собственно говоря, о нем я и хотела рассказать, но слегка увлеклась вступлением.


   Все случилось в последний день практики. Точнее, практика, как таковая, к тому моменту уже закончилась: и по отведенному на нее времени, и, самое главное, согласно отзыву о нашей работе (кстати, в высшей степени положительному), который написала учительница наших третьеклашек.
   Так что, можно было нашу поселковую школу оставить лишь в памяти. Но учительница эта спросила - не получится ли у нас помочь оформить класс к празднику, да и девчонки наши очень хотели еще раз с нами встретиться, и мы без каких-либо уговоров согласились.
   К тому же, нам самим было довольно жаль расставаться с ними, и поэтому возможность лишний день провести в полюбившейся нам компании и в комфортной атмосфере нас только порадовала.
   Работы, кстати, было совсем немного: Светка обещала нарисовать праздничный плакат (у нее с художеством всегда здорово получалось), а я планировала помочь девчонкам сделать какие-то украшения на одежду.
   Мы сделали свой прощальный визит в субботу. Погода в этот день выдалась просто мерзская – ветер, мокрый снег. Поэтому, когда мы дошли от автобусной остановки до школы, она нам показалась еще роднее и уютнее.
   С каким же удовольствием мы со Светкой стягивали с себя заснеженную одежду и окунались в теплые волны хорошо натопленного помещения!
   А натопили и правда на славу.
   В итоге, покрутившись минут пять в нашем деловом прикиде, мы поняли, что дальше этой парной просто не выдержим, и решили переодеться в нашу спортивную форму, которую еще не успели забрать – маечки-топик, шорты (у меня), а у Светки их заменяла юбочка, наверное, крайней степени «мини», и носочки.
   Кроссовки же и вовсе решили не обувать – мало того, что пол был теплый, так еще в «игровой», где нам предстояло потрудиться, по всей площади был расстелен толстенный ковер.
   Между прочим, если уж вся школа была уютная, то эта комната и вовсе была сродни гостиной в сказочном домике. Причем, что самое интересное, вряд ли кто-то специально пытался добиться такой располагающей обстановки.
   Судя по всему, и мебель и прочие элементы интерьера, приносили родители школьников по принципу, кому что не жалко. И сочетания от этого получились довольно странные: буфет, разносортные стулья, стеллажи разного калибра, обеденный стол и даже двуспальная кровать.
   Казалось бы, насколько несуразно все это должно было смотреться вместе? Ан, нет – все эти, бессистемно собранные предметы, замечательно дополняли друг друга, и, казалось, убери любой из них, вся гармония ушла бы вместе с ним безвозвратно.
   Ну, а от того, что за окном были лес и вьюга, в тот день нам казалось, что наша школа была лучшим местом на земле, и принадлежало оно только нам и никому боле.
   Только нам, потому что сторож после нашего прихода сразу ушел, договорившись, что мы его вызвоним, как будем заканчивать, а учительница сама позвонила мне накануне вечером и спросила, не сможем ли мы обойтись без нее, поскольку что-то произошло у родителей, и она должна их проведать.
   Мы искренне ей посочувствовали, но с другой стороны весть, что ее не будет, нас только порадовала – ведь каким бы хорошим не был человек, но если он почти в три раза старше тебя и совершенно по другому смотрит на большинство вещей, его присутствие в неформальной обстановке, мягко говоря, несколько сковывает.
   Наши ученицы тоже пришли не все – человек 8-9. Про мальчиков даже и не вспоминаю. На самом деле их в классе было только двое, и то – один по ходу нашей практики заболел, другой куда-то уехал, - поэтому нам предстоял традиционный девичник.
   На всякий случай мы заперлись и приступили, с позволения сказать, к работе. Светка за столом стала рисовать, а мы, устроившись рядом на кровати и прилегающем полу, стали мастерить какие-то там рюшечки, фигушечки.
   Блин, у некоторых такие несуразицы выходили, что мы прикалывались и ржали друг над другом постоянно.
   А Светка наоборот, уж слишком усердно корпела над своей стенгазетой.
   Интересно, что несмотря на ее старания и нашу «расслабуху», закончили с делом раньше мы. Я предложила девчонкам идти домой, но они попросились посмотреть, «как рисует Светлана Валерьевна (это Светкино отчество)».
   - Только вести себя тихо и не мешать, - предупредила я, и мы со всех сторон обступили мою подругу.
   Было, правда, очень интересно смотреть, и даже – приятно.
   За окном завывания ветра, а тут тихо-тихо. Лишь изредка, кто-нибудь из девчонок шептала своей соседке на ухо, да Светка булькала кисточкой в банке перед тем, как намешать другую краску.
   Я даже вошла в состояние сродни тому, которое возникает, когда тебе неспешно расчесывают волосы, и решила сесть на стул, для большего удобства и полноты ощущений. А на коленках у меня оказалась стоявшая рядом Ксюшка, которую я ласково обняла.
   Спустя какое-то время Светка тоже решила воспользоваться стулом. Она уселась на него, поджав под себя одну ногу, обратив при этом не поместившуюся на сиденье ступню в мою с Ксюшкиной сторону.
   Я невольно бросила взгляд на чуть просвечивающуюся из-под тонкого носка подошву. Особенно это «свечение» было заметно в районе пятки, где ткань от постоянного пребывания в обуви слегка протерлась.
   Обратила я внимание и на другое достояние – на подушечке перед пальцами завлекающее подмигивала маленькая дырочка.
   Понятно, какие мысли и желания могут возникнуть от такого зрелища.
   И тут я заметила, что не мне одной пришли озорные фантазии – Ксюшины глазки тоже блуждали по этим дразнящим достопримечательностям.
   Правда, поначалу мы с ней крепились. Но когда под мягкой облегающей тканью непроизвольно шевельнулись аккуратные пальчики, испарилась последняя капля нашего терпения.
   Ничего не говоря, мы с Ксюхой заговорчески переглянулись, и в ответ на ее вопрошающий взгляд я одобрительно кивнула.
   Немного смущаясь, она медленно протянула руку к беззащитной пятке, и после секундной заминки перебором проехалась ноготками по гладкой поверхности.
   «Ххааап!» - Светка жадно захватила ртом воздух и, всем телом отпрянув от стола, укоризненно и возбужденно посмотрела на меня с Ксюшкой.
   Мы же нарочито безразлично стали рассматривать потолок, вроде, как и совсем не в курсе, что происходит.
   Кстати, остальные девчонки и, правда, не поняли, что случилось с их преподавательницей, и только удивлено переводили глаза то на нее, то на меня с Ксюхой.
   - Хватит! – Светка опустила ногу на пол и продолжила рисование, правда, уже не так увлеченно, поскольку периодически косилась в нашу сторону.
   А мы старались, как можно незаметнее поглядывать на нее. И пусть подошвы были надежно упрятаны в густой ворс ковра, у Светки и без них хватало уязвимых местечек.
   После нескольких переглядываний я рекомендательно посмотрела на ближайшую к нам коленку. Однако, стоило Ксюшке лишь развернуть ладошку в этом направлении, как Светкин резкий взгляд вновь заставил нас сделать вид, что мы мол не местные.
   - Так. Сейчас обеим в дневник замечания запишу, - строго улыбаясь, предупредила она, продолжив рисование.
   К этому моменту, все девчонки уже догадывались - в чем дело, и поэтому весело перемигивались.
   - А Светлана Валерьевна щекотки боится, - вдруг озвучила всеобщую мысль одна из них.
   Правда, по ее интонации было непонятно – то ли она просто констатировала это как факт, то ли хотела услышать подтверждение? В любом случае, Светка ответила молчанием. Но то, как зарделись ее щеки после слов «боится щекотки», было самым красноречивым ответом. Да она сходила с ума от одной мысли, что ее могут пощекотать.
   Внешне обстановка вокруг стола оставалась прежней, но, насколько я знаю Светку, у меня стало складываться впечатление, что теперь, сама того не желая, она практически любую вещь рассматривала с точки зрения опасности использования в качестве орудия щекотки.
   Поэтому всякие кисточки, тонкие лоскуты бумаги, ленты с бахромой на краях, да и обычные карандаши, вряд ли вызывали у нее радужные ассоциации.
   Но, на мой взгляд, Светке следовало больше всего переживать из-за окружавших ее глаз, которые явно ожидали продолжения.
    А мы с Ксюшей не торопились. Конечно, можно было бы совершить нескрываемую атаку, но весь кайф был в том, чтобы исподтишка - и путем коротких перешептываний под косыми взглядами Светланы Валерьевны у нас возникла очень хитрая комбинация.
   Началом ее послужило то, что я во весь голос спросила Ксюху, поедет ли она, как собиралась, на Новый год к бабушке. Потом еще задала ей какой-то вопрос… И, отвечая, она, вроде как, совершенно забыв, чем была поглощена еще минуту назад, демонстративно выложила руки на стол, налегла на них подбородком, пристально посмотрела на то, как кисточка в Светкиной руке наводила румянец Снегурочке…
   Между тем, мой указательный палец по замысловатой траектории за Светкиной спиной потихоньку продвигался к ее противоположной от меня подмышке. Все девчонки это прекрасно видели, и поэтому по мере приближения к цели, они все чаще беззвучно хихикали, а чтобы скрыть свои чувства, в унисон Ксюше что-то рассказывали, спрашивали…
   Светка им наивно отвечала – и тут мой пальчик нырнул в мягкую влажную лунку...


   Вы когда-нибудь видели, как прорывает трубу с горячей водой? Как почти доведенная до кипения вода, казалось бы, наглухо скованная в своей энергии и предусмотрительно огражденная от всех неожиданностей, вдруг находит точечную брешь и, разрывая ее, со свистом вырывается мощным фонтаном наружу, обдавая все вокруг жгучим паром и колючими брызгами.
   Примерно такую же пробоину в подмышке подруги проделал мой палец. С нечеловечески возгласом Светка упругой струей взметнулась со стула, но уже в следующее мгновенье опустилась на него рыхлой бессильной пеной.
   С перекошенным лицом, и тяжело дыша, она еще некоторое время приходила в себя, а потом вдруг расплылась в улыбке и несколько раз кокетливо хихикнула.
   Эти ужимки окончательно сняли меня с тормозов.
   - Внимание, - объявила я громогласно, - сейчас у нас будет урок щекотания Светланы Валерьевны!
   Произнесение Светкиного отчества уже утонуло в криках «ура» и дружных аплодисментах.
   Я взяла ее за руку чуть выше локтя, собираясь притянуть к себе, но она резким движением вывернулась.
   - Меня нельзя. В третьем классе по программе щекочут Елену Александровну, - с игривым смехом перевела она стрелки на меня.
   - Не-ет – Светлану Валерьевну. Так, кто за то, чтобы щекотать Светлану Валерьевну? – Вверх взметнулся лес рук.
   - Ну, все тетя Света, теперь отговариваться бесполезно, - бормотала я, подтягивая Светку к кровати.
   А девочки, тем временем, предварительно разувшись, уже забрались на мягкое широкое ложе и с нетерпением ожидали нашего прибытия.
   На удивление, Светка сопротивлялась больше для виду. Может, начавшаяся возня ее раззадорила и отвлекла от больной темы, но все визги и выкрики, звучавшие в пылу нашей схватки, были не более, как всплески здоровых эмоций.
   Она даже беззаботно рассмеялась, когда мы со всего маху практически одновременно плюхнулись между нашими ученицами.
   Было бы непростительно не воспользоваться такой беспечностью подруги, и я, полностью затянув ее на кровать, по жокейски взгромоздилась ей на грудь и заломила за головой руки.
   - Пусти. Пусти, - она несколько раз слегка взбрыкнула.
   - Кто хочет пощупать у Светланы Валерьевны пресс? – бросила я в ответ.
   Несколько десятков любопытных пальчиков еще не достигли своей цели, но не дожидаясь этого, Светка пронзительно завизжала и стала мотать из стороны в сторону головой и беспорядочно ерзать пятками по покрывалу.
   Когда же они зашевелились по всей поверхности ее живота…
   - Ииии-нееет! Ии! Стоп-стоп-стопи-ИИИ!-хи-хи-и, Йаи-и-и! Хва…Хваиии-хихи-хи…Хва!тиии-И!!!йть…
   Последний слог был особенно пронзительным, а рванулась она так сильно, что я чуть было не слетела с нее.
   - Девчонки, скорее несколько шарфов принесите – мы ее свяжем.
   - Лен, ты че, совсем что ль? – она еще раз напряглась, попытавшись освободить руки.
   - Спы-койно, Сп-койно, - выдавила я, одновременно борясь с ней и одержав очередную победу.
   - Елена Александровна, а такой шарф подойдет?!
   - Подойдет-подойдет, несите все.
   - А ремень можно?
   - Точно! Ремни тоже давайте – даже лучше… …О! И пояса, у кого есть, на куртках с шубами.
   Я осторожно перенесла захват со Светкиных запястей ближе к локтям, освободив их для накручивания узлов.
   - Так, давайте вяжите… Не надо вместе – на каждую отдельный узел… Крепче… Крепче, говорю! …Блин, сядь ей на руку! А ты на эту. Вы тоже держите…
   Помощницы были хотя и мелкие, но зато в изобилии. Таким же макаром я повязала ей за щиколотки ноги, предварительно посадив на них по несколько человек, чтобы Светка ими не дрыгала.
   Все это время она только сдавленно покряхтывала. Лишь однажды, когда девчонки для крепости удержания вцепились ей в голые коленки, приступ смеха все же подкатил ей к горлу, но, выкатив глаза и надув щеки, она как-то сумела преобразовать его в отрывистый выдох.
   Ну, а после работ с телом, другие концы нашего перевязочного материала были закреплены на противоположных поперечинах, причем так, чтобы Светкины конечности были растопырены. Это давало гораздо больший доступ ко всем ее сокровенным местечкам, да и при таком положении «наглядного пособия для урока щекотки» вокруг него было гораздо удобнее разместиться ораве в 10 человек, включая меня.
   Размещением я руководила лично, предварительно спрашивая, кому что интереснее было щекотать. Не знаю почему, но большинство тянуло к Светкиному животу, а Маринка (впрочем имена я могу и напутать) свое желание определила еще более узко, попросив щекотать «в ямочке возле пупка».
   Конечно, такое изысканное желание нельзя было не удовлетворить, и в занятом положении она могла дотянуться до вожделенного места не только обеими руками, но и попробовать поэкспериментировать кончиком носа или язычком.
   Остальным места у живота не хватило, потому что с другой его стороны села я, чтобы иметь возможность доступа к любой Светкиной точке.
   А остальные… Юлька сидела над головой между рук, наводя страх на подмышки, Любка с Оксанкой должны были пересчитывать ребрышки, коленками и бедрами планировали заняться, даже уже не помню кто, а ступни достались смешливой Ксюшеньке и тезке повязанной жертве. Не знаю, может, кого и забыла…
   …ииЯу… иии… иии… УИу-кхи… Ки-ииИх… хи-ха-ХА-ха-хАу… Иии…
   Кончиками пальцев, словно разглаживая тонкую шелковую ткань, я плавно водила по животу, бедрам, бокам и подмышкам, ясно ощущая даже малейшую вибрацию кожи, которая возникала везде, где они проходили…
   …кхи…ху-хи… уИууу-хга…ха-ха-хОу…
   Но это была не единственная реакция на мои невинные ласки.
   Сейчас Светка напоминала гармошку, на которой неспешно разыгрывался музыкант. Ее трепетное тело, подвластное движениям моих рук, то сжималось, то разворачивалось, выгибаясь замысловатыми дугами, а легкие переборы по клавишам ребрышек извлекали из него пестрые аккорды смеха и мелодичное поскуливание.
   …Ииу… хихИ… кха-ха-ха…
   - Вопрос первый: боится ли Светлана Валерьевна щекотки? – начала я урок и в ответ услышала дружную многоголосицу.
   …ииИ-ха!
   - Елена Александровна, а правда можно защекотать человека до смерти?
   - Смотря кого, - мой голос был совершенно равнодушен.
   - А Светлану Валерьевну?
   - Сейчас проверим.
   …нье НАА-до!!!!!!
   Не знаю, чего Светка так заверещала? Неужели так можно реагировать на то, когда тебя игриво почесали ногтиками за ушами?
   - Елена Александровна, а Светлану Валерьевну уже можно щекотать?
   - Только аккуратно - не царапайтесь.
   В тот же миг Светку облепила сотня беспорядочно снующих пальчиков.

   Мы не старались особенно изощряться в способах щекотания и не слишком усердствовали – все было очень степенно и буднично. Мы просто щекотали Светку, но зато щекотали везде – а она захлебывалась смехом.
   О-о! Какое же это блаженство – щекотать! Щекотать, ще-ко-тать…
   Не знаю, что чувствовали девчонки, скорее всего, для них это было просто прикольно, я же до одури упивалась происходящим, пытаясь успеть везде.
   Мои пальцы то безраздельно властвовали над бархатными теплыми ступнями, то беспрепятственно скользили по вспотевшим подмышкам, разминали податливые бока, бисером рассыпались по упругому животу, опутывали паутиной импульсивные бедра, покусывали точеные коленки…
   Я жалела, что у меня было только две руки, потому что хотела ощущать эту клокочущую плоть всю разом, я жаждала прильнуть к ней и, растаяв, залить щекоткой каждую пору на ее ягодной коже…
   Светкин смех ни на секунду не ослабевал, но и не становился сильнее. Видимо, достигнув предела своих возможностей, он просто лился безудержным звенящим потоком, а щекотка все не прекращалась.
   Правда, было невозможно определить, в каком месте она производила наибольший эффект, ведь мы щекотали Светку одновременно и щекотали везде.
   Конечно, какое-то время она еще смогла бы выдержать такой ритм, но здесь Юлька (помните, которая устроилась между рук над головой) решила оставить подмышки и, оторвав от покрывала грубую нитку, поводила ею Светке по уху.
   Бедняжка встрепенулась с энергией птички, попавшейся в силок и почувствовавшей приближение кошки.
   Юльке это понравилось, и, наметив новый маршрут, ниточка снова отправилась в путь.
   Светка забилась еще неистовее, а ее смех стал походить на частое глубокое икание.
   - Девчонки, хватит, - скомандовала я, но подчинились этому далеко не все.
   - Хватит, я сказала!
   Повышение голоса подействовало гораздо лучше, и теперь осталось утихомирить только Юльку, чья нитка уже доканывала мою подругу.
   Я слегка скрутила ее и оттянула от Светки. Но малолетняя мучительница настолько вошла в раж, что стоило моим объятьям немного ослабнуть, как она вырвалась и снова взялась за свое.
   Пришлось девочку саму подвергнуть экзекуции, пощекотав подвернувшиеся под руку пятки.
   - А-а, ты тоже щекотки боишься! А будешь? Будешь еще щекотаться?!
   Сквозь какой-то тявкающий смех, она пообещала, что не будет, и я отстала.
   Однако, на этом дело не кончилось. Растрепанная и возбужденная Юлька озиралась по сторонам, явно задумывая новую пакость.
   Происшедшее дальше оказалось для меня полной неожиданностью. Вместо Светки маленькая бестия молнией бросилась к моим ступням и, захватив наиболее доступную из них, стала яростно скрести через носок подошву.
   Мама мия! Что это для мне было?! Кто бы знал, что представляли мои лапки.
   О-о! О них особый разговор. Они… Они были очень изящными по форме, но жутко большими – я даже немного комплексовала по этому поводу. Представьте себе – миниатюрная юная девушка в туфлях сорок второго размера!
   Но что размер!? Совершенно дикая боязнь щекотки!!! – вот их главная роковая черта.
   Да - как любая не фригидная девушка, я не могла похвастаться неуязвимостью живота, не говоря уже про подмышки. Были у меня и другие не в меру чувствительные точки, но ножки, ножки!!!
   Мне даже казалось, что меня можно защекотать одним только взглядом, если задержать его на открытых подошвах. И нередко в ситуации, которая теоретически вполне допускала шаловливое прикосновение к ним, при одной только мысли об этом по мне пробегали словно легкие электрические импульсы, и почему-то начинал неметь копчик.
   Поэтому, закинув ногу на ногу, особенно в неформальной обстановке, я следила за тем, чтобы с нее не слетел тапок или босоножек, я ложилась на пляже пятками к «пустырю», чтобы, не дай Бог, они были на расстоянии чьей-то вытянутой руки или рядом с проходом. Я со страхом засыпала в поезде, опасаясь, что во сне босая ступня вдруг выбьется из-под одеяла. А сейчас…
   После первого же Юлькиного «скребка» меня словно взорвало изнутри. О происшедшем в следующие мгновенья говорить не берусь – помню только, что когда восприятие действительности вернулось, все девчонки с любопытством глядели на меня. Причем, мне показалось, что это было какое-то хищное любопытство.
   Я не ошиблась. Те, кто сидел чуть дальше, стали подвигаться поближе.
   - Так, спокойно, - попыталась я предупредить атаку, боязненно озираясь.
   Никакого действия это не возымело - и вот уже ко мне потянулись чьи-то руки, явно не скрывая намерений.
   Эту опасность я отразила, но не успела среагировать на быстрый выпад с другой стороны.
   И пусть легкий щипок за талию, выжал из меня лишь короткую усмешку, от этого охотничий азарт в малолетних бестиях разгорелся еще сильнее, и мне пришлось уже непрерывно дергаться то в одну, то в другую сторону, отбиваясь от назойливых рук.
   Поглощенная обороной я не заметила, как кто-то подкрался ко мне сзади и, обхватив за шею, стал валить на пол.
   Я инстинктивно ухватилась за порывало, в надежде удержаться на кровати, но скомканное к этому времени нашими играми оно лишь сползло вслед за мной. За нами на полу оказались и все остальные, за исключением, разумеется, связанной Светки.
   «Волчата» облепили меня со всех сторон, но, к моему счастью, даже не пытались щекотать, а решили для начала связать. Поэтому одни, ухватив меня за руки – за ноги, все время пытались сопоставить их вместе, а другие лезли с ремнями и шарфиками.
   Это давало мне шанс, которым я не преминула воспользоваться. Скинув нападавших, как медведь Балу мартышек в мультике про Маугли, я рванулась из игровой в класс, где многочисленная мебель давала хоть какую-то возможность маневра.
   Вся стая кинулась вслед за мной.
   Мы носились, как сумашедшие – опрокидывая стулья, сдвигая парты и прыгая по тумбочкам. Наверное, примерно также лось спасается от волков в лесной чаще.
   Время от времени кто-то из преследователей хватал меня, но я тут же вырывалась. Иногда они пытались меня окружить, но возникавших на пути я, не сбавляя темпа, мгновенно сметала в сторону.
   Впрочем, мне на руку было не только физическое превосходство, но и то, что девчонки в погоне за мной даже не задумывались над тем, как лучше загнать свою жертву.
   Подвластная лишь эмоциям их беготня была сродни беспорядочному движению молекул, при котором они постоянно сталкиваются и мешают друг другу.
   Я же еще больше старалась спровоцировать подобные процессы, и на одном из виражей это у меня получилось так удачно, что из догонявших образовалась куча-мала.
   Пока они разгребались, я выскочила обратно в игровую и закрыла за собой дверь - жалко только, что она не запиралась на ключ. Но, упершись в нее, словно толкая груженую вагонетку, я вполне спокойно сдерживала встречный напор.
   И мне было плевать, сколько придется торчать в такой позе (хоть до утра), но снова оказаться один на один с этими щекотоманками я для себя исключила полностью.
   Однако, все оказалось гораздо сложнее. Неожиданно, кто-то ухватил меня за руку и попытался оторвать ее от двери. Это была та самая недотрога-Ксюша (уж не знаю, почему она оставалась в игровой и не участвовала в погоне).
   Девчоночка пыхтела, но в силу своей худосочности у нее ничего не получалось, даже когда она просто висла то на одной, то на другой руке.
   И тут она придумала новый способ. Как вы думаете, в чем он заключался?
   Нет, когда она стала водить ноготками по моим бедрам, я кусала губы, мычала, но терпела. Когда она стала легонько щекотать меня под коленками, я, переминаясь с ноги на ногу, еще как-то отводила угрозу. Но как только ласковые непоседливые пальчики стали спускаться еще ниже и приблизились к щиколоткам, я, в отчаянии вскрикнув, сдала оборону…


   - Девочки, я буду драться, - сделав угрожающее лицо и приняв боевую позу, я медленно отступала задом к стене.
   Внезапно под ноги предательски подвернулась какая-то игрушка. Теряя равновесие, я взмахнула руками, и…
   Как же я ржала и верещала! Я металась по полу, словно шарик в лототроне, со всех сторон натыкаясь на энергичные безжалостные ручки.
   - ИИИИИ… ИИИвуй, …МАМОЧКИ!!! …нь… не над.. наА-хо-ха-хе-ха-ХА… ААААй… Ига-га-га… ХВАТИТ!!!!!!!!
   Но от моих воплей мои мучительницы только больше входили в раж. Слава Богу, что они хотя бы щекотали мне только тело: подмышки, шею, бока, поясницу, живот. За ним все же легче было угнаться, в отличие от ног, которые выписывали такие «кренделя», что позавидовали бы профессиональные балерины.
   Это меня и спасало – потому что, если бы подобное испытание выпало на мои пяточки, я бы давно уже умерла.
   Но и от такой щекотки я потихонечку начинала сходить с ума. Иначе как объяснить то, что в какой-то момент мне померещилось, будто Светка, которая была распята на кровати, стоит буквально в шаге от меня. Причем, эффект привидения в ее лице еще больше усиливался за счет развивающегося в ее руках покрывала.
   Однако, уже через пару секунд я поняла, что с моим разумом все в порядке – «парящее» покрывало опустилось на меня, и направляемое умелыми, не по детски твердыми руками оно все более ограничивало мои движения. В конце концов я превратилась в нечто подобное кокону.
   -хы-ГЫ…
   Щекотка прекратилась, но, по инерции, я еще продолжала всхлипывать смехом, одновременно озираясь вокруг.
   Увиденное совсем не утешало. Лишенная какой-либо возможности не только сопротивляться, но даже элементарно шевелиться, я почувствовала себя невинным младенцем в окружении изголодавшихся вампиров.
   И все их взгляды были направлены только в одном направлении…
   …нет – пожалуйста - не надо – ну, девочки – ну, пожалуйста – миленькие – НЕЕ-ЕЕЕЕТ!!!! хы-гаХА-каХА-хгиХИ!!!
   Из пункта «А» в пункт «Б» Светкин палец неспешно двинулся по моей ступне.
   - А Елена Александровна боится щекотки? – прошипела мне в ухо подруга и, не дожидаясь ответа, вернулась к противоположному краю покрывала.
   И вот мои носочки уже предательски сползли со щиколоток - а я продолжала умолять. Вот из под тонкой ткани расцвели пятки - я заклинала. Я по очереди называла их всех по именам, употребляя самые ласковые производные… Между тем, чуть прикрытыми оставались еще только пальчики. Я клялась, обещала, я даже стала угрожать… Но Светке оказалось достаточно просунуть между моим мизинцем и безымянным пальцами карандаш, как все мои слова поглотил безудержный гортанный смех.
   Она не терла, не вращала им, она просто равномерно продвигала его, но у меня создавалось ощущение, словно сквозь позвоночник, начиная от копчика и заканчивая затылком, тянули ворсистую шерстяную нитку.
   - Хва-ха-тиИИИ… - попыталась я попросить в паузе, когда карандаш, наконец, прошел насквозь, но Светка не дала мне закончить.
   Она воткнула затупившийся грифель в центр подошвы и стала легонько им проворачивать то в одну, то в другую сторону, словно пытаясь совместить резьбу винта и гайки – я снова взорвалась каким-то животным смехом.
   Светка повторила этот трюк еще в нескольких точках, останавливаясь лишь тогда, когда видела, что мне уже не хватало дыхания.
   Потом она даже перестала не только крутить карандашом, но даже дотрагиваться до меня. Она лишь фиксировала грифель в миллиметре другом от моей подошвы, но мое безумие уже было не остановить. Меня выворачивало от одного предчувствия, а когда, трясясь от смеха, я сама случайно касалась убийственного кончика, мне казалось, что через корни волос у меня начинают сочиться мозги.
   Все это продолжалось не более трех минут, но когда наступила передышка, я почувствовала, что стала вся мокрая от пота. Причем, он явно прошел стадию выступившей росы и то в одном, то в другом месте скатывался дождевыми струями.
   Между тем, разматывать меня никто не спешил, а сил, попросить сделать это, у меня не было. Я лишь безмолвно шевелила губами, а сквозь налипшие на лицо растрепанные волосы пробивался затравленный взгляд.
   Возможно, это и правда было только начало. Предвкушая продолжение мести, Светка даже закурила. И то, как она надменно затягивалась и злорадно улыбалась в паузах, ввергало меня в совершенный ужас.
   Кстати, школьницы впервые увидели ее с сигаретой, и, судя по всему, этим она только добавила себе авторитета, став в их расширившихся от удивления глазах этакой «крутой» атаманшей.
   - Ну, че смотрите? Сигарету что ли не видели? Вон, пощекочите лучше эту красотку…
   Я не знаю, что они придумывали, щекоча мои ступни, но уже через минуту-другую я стала задыхаться, а икры так пульсировали, словно начали отделяться от кости.
   Когда же в руках у двух девчонок появились массажные щетки для волос, которыми они начали расчесывать со всех сторон мои пальцы, горло перехватили спазмы, и я захрипела. Одновременно все тело взрезали глубокие судороги…


   Увидев такое, (это потом она уже сама рассказала) Светка с перепугу даже описалась, а девчонки от шока напрочь лишились дара речи.
   Правда пока их Светка выпроваживала из школы (предварительно размотав меня), слава Богу, все оттаяли.
   Она вернулась ко мне.
   Я продолжала лежать на ковре, прилипнув стеклянным взглядом к потолку. Все мои мышцы окаменели и от напряжения гудели, словно высоковольтные провода.
   Светка сняла с себя майку и начала промокать на мне пот. Осушив наиболее влажные места, она перешла на нежные поглаживания, сопровождая их и словесными нежностями.
   - Леночка, миленькая, ну, пожалуйста, прости меня… Ненаглядная, ну, что ты? Ну, чего? …Я больше никогда не буду… ну, хочешь защекочешь меня до смерти… …Ленчик, ты такая красивая… ну, миленькая…
   Говоря это, Светка, заливалась слезами, а ее ладошки все гладили и гладили меня.
   Постепенно напряжение спало, но я была вся выпотрошена, высосана как мозговая косточка. Я лишилась способности что-либо ощущать и боюсь - в тот момент равнозначно бы восприняла и мягкость лебединого уха, и шершавость наждачной бумаги.
   Но Светкины ласки брали свое и, просачиваясь через кожу, наполняли меня уже совсем иными чувствами.
   Мамочки, как же было приятно. Я вся переливалась от удовольствия и, раскрываясь как бутон цветка, делала доступными совсем уж потаенные места.
   Светка быстро распознала мою перемену, и не знаю, насколько она согласилась бы тешить меня при других обстоятельствах, но сейчас все ее эротические способности и знания были полностью мобилизованы.
   Мои соски набухли, как березовые почки перед появлением листвы, а Светка с непроходящей жадностью все обсасывала их, как ребенок, дорвавшийся до леденца на палочке.
   Но это была не единственная ее забава. На одну руку она опиралась, а пальцы другой тем временем по спирали раскручивались вокруг моего пупка. От этих движений мой живот словно обволакивала теплая густая пена.
   С каждой минутой ее становилось все больше и больше, и вот своей возбуждающей паутиной она уже опутала мой лобок, спустилась в паховые складки, облизала бедра…
   Во мне словно началось брожение, которое периодически выбрасывало пузырьки сладких стонов.
   Когда же Светкины пальчики нырнули мне под трусики и стали помешивать образовавшуюся там вязкую кашицу, то…
   В оргазме я, наверное, походила на новогодний фейерверк.
   С его первыми залпами Светка припала ко мне и яростно стала тереться животом и грудью, словно пытаясь за счет этого получить свою порцию праздника.
   А потом, когда улеглась последняя блестка, мы, крепко обнявшись и слившись губами, еще долго и тихо лежали.
   - Хы-хы, ВИу… - Светкин палец предательски воткнулся мне под ребра.
   - Ну, все поднимайся, я тебе тут че?
   В ответ я стала лишь сладко потягиваться, но шустрая рука, захватившая мою щиколотку, резко ускорила мои сборы…

P.S. Кстати, газета, которую рисовала Светка, так и осталась недоделанной.